— Вот моя любимая!
— Что это? «Маленький принц»? Я тоже очень люблю эту книгу. Почему она тебе нравится?
— Потому что она грустная. Ее читаешь и по душе что-то разливается…
— Да, я понимаю, — Кэтрин вспомнилось, как она сама плакала над томиком Сент-Экзюпери. — Нора, а кого из героев напоминает тебе твой папа?
Нора посмотрела на нее с удивлением:
— Как кого? Маленького принца, конечно!
Кэтрин была сражена. Она-то подумала о бизнесмене, и уже сочла свой вопрос бестактным, но девочка опять сумела опрокинуть ее на лопатки.
— Господи! — вырвалось у нее. — Чем же он похож на Маленького принца?!
— Как чем? Он тоже мечтает развести здесь розы, а мама их ненавидит. И говорит, что вырвет все, если он их посадит.
Кэтрин изумилась еще больше:
— Почему?
— Потому что ей во всем мерещится Николь, — сообщила Нора взрослым тоном. — А папа говорит, что это я — его роза.
— Конечно, ты. Знаешь, если честно, я не думаю, что твой папа влюблен в Николь.
Прижав к груди книгу, Нора посмотрела на Кэтрин испытующим взглядом:
— Не думаете? Почему?
— Потому что… Ну, потому что у него есть твоя мама. Разве они не любят друг друга?
— А что, похоже, будто любят? — насмешливо спросила Нора. — Я сама слышала, как мама кричала, что он женился на ней только ради денег.
Кэтрин остолбенела:
— Так это все… на ее деньги?
— Ну да, — спокойно подтвердила девочка. — И папа уже ненавидит маму за то, что она каждый день напоминает об этом.
Николь услышала быстрые шаги Кэтрин, еще более тяжелые, чем обычно, и сразу угадала, что ту гонит желание сообщить нечто из ряда вон выходящее. Сохранив информацию, касавшуюся заказа новых книг, она повернулась к монитору спиной и приготовилась к нашествию Кэтрин.
— Ты знала, что состояние Коллизов принадлежит Маргарет?
— Ходили слухи, — уклончиво отозвалась Николь.
Кэтрин с трудом перевела дух:
— Это не слухи. Это Нора сказала.
— Ах, Нора!
— Но ведь ты говорила, что Рон отобрал бизнес твоего отца.
Николь устало потерла виски и достала сигарету:
— Не кричи, пожалуйста. Так и было. Пора бы тебе усвоить, что Рон Коллиз — банальный жигало. Наглый, безнравственный красавчик.
— Что?!
— Когда-то он был тренером по теннису. Так и моя мать с ним познакомилась… Зачем ей приспичило учиться играть в теннис?! До отвращения заурядная история. Даже принцессы в это влипали… Маргарет была следующей. А, может, еще кто-нибудь был в промежутке… Но окрутив Маргарет, он обзавелся деньгами, а потом с их помощью разорил моего отца.
Слегка поморщившись от дыма, Кэтрин опустилась на диван, издавший нелегкий вздох:
— И она позволила ему?
«И это говорит женщина, позволявшая мужу бить ее!» — Николь не позволила себе открыто усмехнуться.
— Рон сам принимает решения.
— Но почему? Если это ее деньги…
— Разве деньги все решают в человеческих отношениях? Будь Ник богат, разве ты не сбежала бы от него?
Сникнув, Кэтрин пробормотала:
— Это другое.
— Это то же самое! Пойми, Рон — это человек, способный подавить другого только силой своей воли. И ему не нужны для этого ни деньги, ни титул, ни прочая ерунда. Он смотрит на тебя, и ты уже цепенеешь.
Кэтрин пожала плечами:
— Признаться, я не почувствовала в его присутствии никакого оцепенения.
— Значит, тебя он попытался очаровать, — заключила Николь. — Это тоже один из его приемов. Он и на мне пытался его опробовать, чтобы раздавить окончательно, но я слишком ненавижу его, чтобы…
— Что такое ненависть? Для тебя, — перебила ее Кэтрин. — Ты ненавидишь его настолько, что способна убить?
— Убить? — бесстрастно переспросила Николь. — Когда совершаешь убийство, есть риск оказаться в тюрьме, и тогда еще неизвестно, кому будет хуже… Нет, такого подарка я Рону Коллизу не сделаю.
— А что ты хочешь ему сделать?
Затянувшись, Николь долго смотрела поверх ее русой головы прежде, чем ответила:
— Я хочу лишить его всего, что он имеет. Отплатить ему тем же. Не больше и не меньше.
— С моей помощью, — уточнила Кэтрин.
— Ты можешь отказаться в любой момент, — напомнила Николь. — Мы не подписывал контракта.
Кэтрин ужаснулась:
— О чем ты говоришь, Николь! Какой контракт! Я думала, что мы с тобой — друзья.
Улыбнувшись, Николь протянула руку:
— Надеюсь.
— Разве друзьям помогают по контракту?
— Я лишь хотела сказать, что если это все тебе не по душе, ты не должна считать себя обязанной, — миролюбиво заметила Николь.
— А я опасаюсь лишь того, что у меня ничего не получится… Я ведь даже не встречаюсь с Маргарет! То ли она избегает меня… Я не знаю, но она даже не спустилась вчера вниз.
Николь прищурилась, будто пыталась разглядеть, что же происходит в доме ее врага.
— Может быть, он запретил ей?
— Видеться со мной? Что за глупость! Или… Думаешь, он что-то подозревает?
— Рон Коллиз — хитрая сволочь, — проговорила Николь сквозь зубы. — Тем более, он знает, что мы с тобой друзья. Друзья?
— Конечно, — уверенно отозвалась Кэтрин. В этом у нее сомнений не было.
Послав ей ту самую светлую улыбку, что была на её губах, когда они встретились, Николь добавила:
— Я не сказала тебе еще кое-что… Рон лишил меня Джастина.
— Что?! Ты же говорил, он уехал с…
— Именно, — Николь сделала нетерпеливый жест. — Но тут выяснилось… Ночью Джастин сказал, что, оказывается, Рон обеспечил Мэг деньгами, чтобы она смогла устроить эту выставку в Нью-Йорке.
— Господи…
— Для Джастина это черт знает как важно! И Рон точно рассчитал, что он клюнет… От такой перспективы не отказываются. Ради какой-то любви, — закончила девушка почти шепотом.
Рванувшись к ней, Кэтрин обхватила подругу за плечи, прижала к себе, опять ощутив прилив той самой сестринской нежности, которую уже чувствовала к Николь. Она зашептала ей на ухо тем тоном, каким в минуты обид утешала сына:
— Тихо, тихо, все будет хорошо! Вот увидишь, дорогая, все образуется. Как-нибудь… Ты такая красивая, такая хорошая, ты заслуживаешь самой великой любви. Самого большого счастья…
Николь засмеялась сквозь слезы:
— Ты действительно считаешь меня красивой? О, Кэтрин, спасибо! Мне так давно никто не говорил этого! После папиной смерти — никто.
Кэтрин была поражена:
— А Джастин?
— Он говорил, что мое лицо нужно рисовать и рисовать, но ведь этого заслуживают не только красивые лица, правда?
«А мне никто даже этого не говорил», — припомнила Кэтрин с горечью. Она и в детстве считалась гадким утенком в своей семье, и в прекрасного лебедя так и не выросла. Наверное, поэтому ей трудно было избавиться от чувства щенячьей благодарности к Нику, однажды спьяну приласкавшему ее.
