К моменту приземления в аэропорту Сиднея, пообещал он себе, я заставлю ее есть из моих рук, не будь я Гордоном Кросби!
Гордон начал сомневаться, что они вовремя успеют к вылету самолета — так затянулись проводы.
Стороннему наблюдателю могло показаться, что девушка покидает Коулфилд навсегда, а не на какой-то жалкий месяц. Объятия, поцелуи, слезы! Напоминания и предупреждения. Кто уезжает, кто остается? Со стороны разобраться было трудно. Неожиданно Алекс, видимо вспомнив о чем-то, бросилась к дому.
— Так ты присмотришь за ней, а? — воспользовавшись ее отсутствием, в сотый раз спрашивал Сэм.
Мужчины стояли рядом с машиной. Солнце уже показалось из-за горизонта, обещая не по-зимнему теплый день.
— Я же дал слово, — с легкой укоризной напомнил Гордон.
Откровенно говоря, эта «малышка» уже потрясла его, когда он рано утром столкнулся с ней в коридоре. Вместо старых застиранных джинсов и замызганного свитера, в которых она щеголяла в день их знакомства, на девушке были плотные черные брюки, черные высокие ботинки и мягкий розовато-лиловый джемпер, довольно откровенно облегающий высокую грудь. Похоже, что под ним больше ничего не было — так четко вырисовывались соски.
Глаза Гордона сами собой останавливались на этих провокационных бугорках, и, хотя он не относил себя к тем, для кого женская грудь была фетишем, вид торчащих сосков будоражил его. Испугавшись, что Алекс может неправильно истолковать его взгляд, Гордон поспешно перевел глаза на волосы, что сейчас, пожалуй, оставалось в ней самым непривлекательным. Она закрыла рыжие корни волос широкой черной лентой, завязав ее под копной пересушенной соломы, и Гордон легко смог представить, насколько привлекательнее она была бы брюнеткой.
Девушка сделала легкий макияж, что, несомненно, украсило ее, но и здесь наметанный глаз знатока женских прелестей нашел к чему придраться. Глаза подведены слишком грубо, а цвет губной помады абсолютно не подходит ко всему остальному, вынес вердикт Гордон. Но это все поправимо. Мгновенно позабыв о соблазнительных сосках, Гордон принялся в деталях прикидывать макияж Алекс, с удовольствием представляя, что, в конце концов может получиться.
Господи! Да после соответствующей обработки мисс Суинберн без труда покорит «Роковую женщину» и всех, кто в ней еще останется! Акции компании должны взлететь до небес!
И к черту гардероб ее тетушки! — решил Гордон. Я сам подберу для Алекс одежду. Эта мысль пронзила его, когда девушка появилась в дверях отеля с дешевеньким черным жакетом и с ужасным рюкзачком в руках. Если она выглядит совсем неплохо во второсортном наряде, то каков же будет ее вид в одежде от хорошего модельера, подобранной специально для нее отличным имиджмейкером?! То есть — мною! — без ложной скромности сделал себе комплимент Гордон.
Однако все это будет стоить о-го-го сколько! Но игра стоит свеч, тут же напомнил себе Гордон, и сожалеть о такой сумме не стоит, по крайней мере, мне. Это — вызов. Очень интересно посмотреть на выражение лица Майкла, когда «невыполнимая миссия» будет выполнена. Так что заветная аукционная бутылка придется как нельзя кстати.
— Ну, все в порядке? — спросил он, приветливо улыбнувшись девушке. — Вы готовы?
Она посмотрела на него глазами, полными слез, и снова бросилась в объятия Сэма. Гордон, с трудом сдерживая нарастающее раздражение, изучал горизонт, пока поток слез не иссяк. И только после этого, взглянув на Алекс, он взял ее за руку и подвел к машине, тактично сдерживая искушение, открыто полюбоваться великолепной фигуркой, испортить которую не смогла даже бросающаяся в глаза «упаковка».
Гордон не был супер сексуальным мужчиной, по крайней мере, не считал себя таковым. Занятый работой, он легко мог обходиться без секса неделями, но, когда загорался, воздержание давалось ему с трудом. Поэтому он вздохнул с облегчением, когда Алекс села в джип.
— Я позвоню вам, — пообещал Гордон, пожимая старику руку. — Позвоню, как только прилетим в Сидней.
— Сделай это, парень. И…
— Да, Сэм, — опередил его Гордон. — Я присмотрю за ней, обещаю. А вы следите за своим здоровьем, ясно? И приглядите за этой страшной Дороти, — шепотом, чтобы не услышала Алекс, добавил он.
Сэм хихикнул.
— Ну, меня-то отправить к праотцам ей не удастся, парень. Я — убежденный холостяк.
— Неплохо сказано, — пробормотал Гордон, садясь за руль.
Алекс подняла на него все еще влажные глаза.
— Вы что-то сказали?
— Да так! Это я сам с собой. Ну, поехали?
— Поехали, — эхом откликнулась она, вцепившись в сиденье.
Он включил зажигание. Мотор завелся с пол оборота, и джип задним ходом выехал с парковочной площадки.
— Если вы все еще беспокоитесь о Сэме, то зря. Он — сильный мужчина. И отлично о себе позаботится.
Алекс сердито фыркнула.
— Он схватится за виски и за сигареты раньше, чем уляжется пыль, поднятая вашей машиной.
— Это его право. Он — большой мальчик, Алекс.
Махнув напоследок Сэму, Гордон прибавил газу и вырулил на трассу.
— Но это же вредно, — печально продолжала девушка. — Особенно — курить.
— Я тоже курю, — небрежно откликнулся Гордон.
Она недоверчиво уставилась на него.
— Вчера вы не курили. И ночью тоже.
— Нет, я правда курю. И вчера тоже курил. На террасе, прежде чем лечь спать. Но я курю редко, только в некоторых случаях. Например, за рулем.
И когда устаю, и когда ложусь спать, и всегда после секса, мысленно продолжил он перечень.
— Но зачем? — спросила Алекс недоуменно.
— Да причина простая: чтобы расслабиться, — объяснил Гордон, не в первый раз удивляясь, почему всегда хочется покурить после секса, хотя занятие любовью само по себе должно снимать напряжение. Однако без сигареты ни за рулем, ни после секса он расслабиться не мог.
Как бы в подтверждение своих слов он вытащил из пачки сигарету и закурил, не собираясь абсолютно ни для кого менять свои привычки.
— Надеюсь, вы не против? — небрежно бросил он.
— Курите, я привыкла к дыму, — на удивление равнодушно разрешила Алекс. — У меня перед глазами сотни людей потихоньку убивают себя. Каждой сигаретой. Мне наплевать на их медленное самоубийство, но Сэм — другое дело. Он единственный, за кого мне страшно. Ужасно, когда любимый человек добровольно гробит себя этими проклятыми сигаретами. А вы… валяйте, курите.
Гордон грустно улыбнулся.
— Скажите мне, Алекс, — затянувшись, спросил он, — что плохого я вам сделал? Почему я неприятен вам?
Девушка резко повернулась к нему. Она была явно шокирована.
