— Ты прав, в детстве о таком не думаешь. По крайней мере, мои мечты были куда более легковесны. Я мечтала посвятить себя искусству, благоговела перед всяческими атрибутами богемной жизни. Я уже видела себя в артистической среде, в окружении обожателей и поклонников моего таланта... Знаешь, ведь у меня очень богатая фантазия, — посмеиваясь, сообщила Керри.
— Не сомневаюсь, — отозвался Ронан. — И что же помешало исполниться твоей мечте?
— Наверное, я ее просто переросла. В один прекрасный день поняла, что эта блажь не для меня... Хотя в юности я не отличалась покладистым нравом, — иронически заметила она. — Я умела довести своего отца до бешенства буквально одной необдуманно брошенной фразой.
— Но кем? Кем именно ты хотела быть?! — нетерпеливо воскликнул Ронан.
— Я мнила себя многообещающей художницей. Видишь ли, в юности я очень серьезно занималась живописью и графикой. Более прочего меня привлекала акварель. Мой преподаватель прочил мне большое будущее. Агитировал меня поступать в колледж искусств... У всех нас есть бредовые фантазии в юные годы, не так ли? Но стоит повзрослеть, начинаешь более самокритично смотреть на свое место в жизни.
— Что случилось, Керри? — внимательно выслушав ее, осторожно спросил Ронан.
— Почему ты решил, будто что-то случилось? — удивилась она.
— От такой мечты просто так никто не отказывается, — убежденно проговорил он. — Наверняка что-то должно было случиться.
— Ушел из жизни мой брат, — тихо призналась девушка.
— И это стало для тебя ударом? Заставило пересмотреть свои отношения с семьей?
— Конечно! А как же иначе?
— Вы были так близки?
— Ближе, чем ты можешь себе представить. Мы были близнецами. Между нашим появлением на свет прошло лишь десять минут. И мы, можно вполне это утверждать, постоянно были вместе.
— Я соболезную твоей потере, — серьезно проговорил Ронан. — Как это случилось? Прости мне это любопытство, Керри.
— Ничего... Годы уже прошли... Их сбил грузовик.
— Их?
— Брат был не один, а с мамой. Они возвращались на машине брата из отеля. На них наскочила грузовая фура... Таким образом я унаследовала призвание Джейми. И у меня нет никаких сожалений. Я Дойл, и нести ответственность за семейное дело — мой долг.
— Но Дойл — это еще не приговор. Ты имеешь все права на свою собственную жизнь, — взволнованно, чуть ли не возмущенно, воскликнул Ронан.
— Я и живу своей жизнью. Сложно сказать, стала бы я хорошим художником. Вполне возможно, что на этом поприще меня постигло бы разочарование. Но я точно знаю, что из меня вышел неплохой управляющий отелем, человек, который сможет достойно продолжить отцовское дело в память о любимом брате... По-моему, любой человек обязан прожить свою жизнь достойно, не потакая своим слабостям. И обязан выполнить свой долг, даже если ради этого придется чем-то пожертвовать. Я так же точно знаю, что сожалела бы об упущенном гораздо сильнее, если бы не совершила в тот момент правильный выбор в пользу семейного дела.
— Ты действительно не кривишь сейчас душой? — нахмурился Ронан.
— А какие у тебя основания сомневаться в моей искренности? — спросила его Керри.
— Мне кажется, что эти высокие слова о долге — не более чем защитная маска. Тебе просто гордость не позволяет признаться, что у тебя не хватило сил отстоять свое право на собственное призвание.
— Так вот как ты думаешь? Нет, Ронан, ты ошибаешься. Это я тебе со всей определенностью могу сказать. Вся наша семья скорбела о потере Джейми и мамы. Я видела, как страдает мой отец. Если бы в тот момент я не сделала то, что сделала, то грош была бы мне цена как человеку. И какой бы получился из меня тогда художник? Какой вообще может быть творец из человека без сердца и души?
— Ладно, Дойл. Я тебя понял... Прости и забудь все, что я сказал. Видно, я недостаточно хорошо знаю тебя и твою историю, чтобы объективно судить об этом.
— Я не в обиде, О'Киф. По-своему ты прав. Человек должен отстаивать то, во что верит. С этим и я спорить не стану... А что же ты сам? Ты всегда мечтал стать автором путевых заметок? Какая у тебя семья? Есть ли братья и сестры? Расскажи о своих родителях, — попросила Керри.
— Насчет писательства ничего сказать не могу. Это случилось как-то само собой. А что касается путешествий, то я действительно с самого раннего детства хотел мотаться по свету. Это пришло из книжек про рыцарей и пиратов. Я мечтал стать современным искателем приключений... У меня две сестры. Обе замужем. Я дядя уже три с половиной раза, — с улыбкой признался Ронан.
Керри невольно рассмеялась в ответ на его последнюю реплику.
— И когда же ожидается пополнение? — спросила она.
— К Рождеству.
— Настоящий подарочек! — весело воскликнула Керри.
— Да уж, — кивнул Ронан. — Малыш еще не родился, а уже стал всеобщим любимцем.
— Чем больше семья, тем больше любви?
— Да, это наш случай, — подтвердил он.
— Ну что ж... Желаю, чтобы ему всегда так везло. Или ей...
— У нас в семье отслеживается женская тенденция. Так что вполне допускаю, что опять родится девчонка. Но я уже к этому привык.
— Женское окружение сделало из тебя отличного опекуна, — заметила Керри.
— Спасибо, если действительно так считаешь.
— Я говорю это совершенно искренне, Ронан, — уверила его она.
— Полагаю, мы достаточно набрали в обувь песка. Хватит слоняться по пляжу. Есть идеи о том, как провести остаток дня? — спросил он спутницу.
— Предлагаю прогуляться по здешним магазинам и обзавестись парочкой трофеев в качестве напоминания об этом городе, об этом дне.
— Магазинное паломничество, похоже, становится твоим ритуалом, Керри... Ну что ж, я принимаю эту идею. Но соглашаюсь только потому, что наши финансовые возможности позволят нам переправить все ненужные в дороге вещи домой, иначе это противоречит здравому смыслу, — рассудил эксперт.
— Согласна! — подхватила Керри. — Так идем?
— Идем, — откликнулся Ронан, и хитрые лучики избороздили уголки его глаз.
Керри на миг, всего только на один короткий миг задержала дыхание. Но этого оказалось достаточно, чтобы изумиться дважды. Таким она его еще не видела, такой она себя еще не ощущала. Влечение казалась непреодолимым...
Если бы Ронан поцеловал ее сейчас, как ему того хотелось, его ждали бы крупные неприятности. Ронан постоянно внушал себе не поддаваться влиянию момента. Несметное количество безгласных клятв, данных своему требовательному «эго» в периоды личных затруднений, обязывало его более ответственно подходить к мимолетным порывам, что по большей части касалось его отношений с женщинами.
