Он хорош собой, это факт. Но хватит ли этого? Внешность со временем теряет красоту, мышцы дряхлеют, а поступки остаются. Только я вот не знаю, что думаю о его поступках.
Соколов постоянно пытается всех защитить. Необходимо ли мне, чтобы меня защищали? Мне, самостоятельной, независимой женщине, которой нужно, чтобы ее только любили.
На часах девять. Десять.
Я пытаюсь начать читать новую книгу, но не могу сосредоточиться. По телевизору какая-то пятничная лабуда. Как и любая нормальная женщина, в состоянии стресса я вхожу в режим уборщицы. Запускаю стирку, протираю пыль и отдраиваю до блеска ванну. Делаю я это уже в домашней одежде, потому что на часах одиннадцать, а это значит, что козел с фамилией Соколов снова меня обманул.
Заканчиваю день приятным горячим душем и мечтаю, чтобы вода смысла все мои страхи и сомнения. Ну и пошли они все! Все мужики! Мне абы какой первый попавшийся и задаром не нужен — оставьте его себе. Я еще молода, успешна в своем деле, и у меня целая куча офигенных подруг, которые никогда не бросят в беде.
— НУ И ПОШЛИ ОНИ ВСЕ! — кричу я уже вслух, чтобы выпустить пар.
— Маша?
Я едва не падаю от неожиданности, но вовремя хватаюсь за держатель для душевой лейки.
— Господи помилуй! — визжу я, выглядывая из-за шторки.
В дверях ванной стоит Даниил. Он переоделся в джинсы и рубашку с коротким рукавом, из рукава которой торчит все татуированное великолепие, которое я все равно не могу разглядеть, потому что еще толком не проморгалась.
— Ты охренел?!
— Ты дверь не закрыла. Ни входную, ни… — он делает паузу, — …эту.
— И что, это повод врываться ко мне в квартиру? — Я пытаюсь прикрыться шторкой душа, словно полотенцем, но не уверена до конца, что это хорошая идея.
— Ты не брала трубку, — пожимает плечами Соколов, засунув руки в карманы.
Ух, ненавижу эту довольную морду! Так бы и… Маша, спокойствие — только спокойствие! Вдох-выдох. Жаль, в его присутствии спокойно не помедитируешь.
— Так подождал бы в коридоре на коврике! — Я делаю соответствующий взмах рукой.
— Думаешь, соседи не вызвали бы полицию? — усмехается нахал.
— Аррр! — восклицаю я и скрываюсь обратно за шторкой. — Иди на кухню и займи себя чем-нибудь. Дай мне закончить.
— А теперь уже можно пошутить про «закончить»?
Но я обрываю его на полуслове:
— Нет!
Я выхожу из душа в одном нижнем белье и растянутой домашней футболке, потому что больше с собой ничего не взяла, ибо не рассчитывала на зрителей или компанию.
С другой стороны, в этом «наряде» Соколов меня уже видел, так что для него, по идее, ничего нового.
— Как Маша? — спрашиваю я, проходя мимо мужчины и захватив из корзины красное яблоко.
Даниил, пока я мылась, прекрасно помог себе сам, поэтому уже доедал разогретую рыбу.
— Нормально. Людмила Олеговна сказала, что им в понедельник в садик срочно нужны бумажные зайчики, которые дети должны делать вместе с родителями. Я, кажется, наклеил штук пятьсот хвостиков из ваты, и этого хватит мне на всю оставшуюся жизнь. А ты, смотрю, тут уже веселишься, — кивает он в сторону пустых стаканов.
— Мне было одиноко, — не скрываю я и сажусь за стол.
Облокотившись о столешницу, я принимаюсь неторопливо есть яблоко и смотрю прямо на Даниила.
— Прости, что вспылила, — говорю я, памятуя наставление психолога: никогда не делать вид, что вспышки злости не было, и всегда иметь дело с последствиями.
— А с тобой не бывает скучно, да? — спрашивает Соколов, облизывая вилку. — Кстати, рыба получилась обалденная. Респект шеф-повару.
— Я теперь вроде как специалист по «Кровавой Мэри». Хочешь?
— Не откажусь.
Я делаю еще два коктейля. Выпитый до этого алкоголь уже помог мне значительно расслабиться, поэтому я наливаю себе поменьше.
— Прошу.
— Спасибо.
Я делаю глоток, и напиток вновь обжигает горло, заставляя чувствовать себя более живой.
— Так на чем мы остановились? — спрашивает Даниил. — У меня в голове полная каша.
— У меня тоже, — соглашаюсь я. — Вроде бы мы о чем-то спорили. И вроде бы ты приревновал меня к призраку моего бывшего парня.
— Слух у меня довольно тонкий. Я, конечно, могу ошибиться, но почти уверен, что это был именно он.
— А что, если так?
Глаза у Соколова загораются опасным огнем.
— А что, если так? — переспрашивает он. — Маша, ты опять в эту стезю? Я тебе несколько раз довольно ясно дал понять: я в тебе заинтересован. Почему ты делаешь вид, что мы какие-то старые школьные приятели, которые собрались у тебя на кухне, чтобы выпить по стаканчику?
Если посмотреть на ситуацию с этой точки зрения, то можно понять, почему он так разозлился. Но вместо того, чтобы согласиться, я чувствую в себе желание немного его подразнить:
— Ты во мне заинтересован? Ух ты, а я и не знала.
Его крупная ладонь сильнее сжимает стакан — до побелевших костяшек пальцев.
— Ты издеваешься?
— Самую малость. — Я большим и указательным пальцами показываю ему насколько.
— Маша, давай откровенно. Я хочу с тобой встречаться, у меня нет никаких скрытых мотивов. Что мне нужно сделать, чтобы Макаров больше в твоей жизни не появлялся?
— Ты уже все сделал, что мог, — говорю я, не скрывая раздражения. — Поэтому я хочу, чтобы ты больше не лез. Вообще. И тогда, возможно, мы найдем общий язык. Меня спасать не надо — я сама кого хочешь спасу.
Я касаюсь его руки, лежащей на столе, и начинаю поочередно играть с каждым из пальцев. Кожа чуть грубоватая, но ее приятно касаться. Приятно проводить кончиком пальца по суставам и изгибам. Такие невинные движения, но, когда я поднимаю голову, то понимаю, что Даниил с трудом дышит.
— Нет, Гаврилина, ты точно издеваешься надо мной.
— О чем ты? — Я невинно хлопаю глазами.
— Если бы знал о твоем коварстве, точно бы не лез к тебе в школе. С тобой связываться себе дороже.
— И именно поэтому у тебя сбилось дыхание? — спрашиваю я. — Тебя заводят коварные женщины?
Соколов с рыком встает со стула, подлетает ко мне и подхватывает на руки с такой ловкостью, будто я ничего не вешу. Раньше мне не нравилось, когда мужчины так делают, потому что в голове постоянно всплывали картины о «толстом» прошлом. Но почему-то именно сегодня и именно сейчас я больше не чувствую тревоги.
Я обхватываю Даниила ногами, а руками обнимаю за шею. Наши лбы и носы соприкасаются, но это пока еще не поцелуй. В воздухе, где смешалось наше дыхание, чувствуются нотки алкоголя. Еще никогда в жизни мне так не нравился запах другого живого существа. От Соколова пахнет чем-то хвойным и морем. Соленым, диким морем с необузданными волнами и надвигающимся штормом.
И наконец, происходит касание губ. Мягкое, но уверенное. Эти губы становятся моей тихой гаванью, где я могу скрыться от всех жизненных проблем и неурядиц. Где могу не думать о будущем и на короткий миг позабыть о прошлом.
Моя рука ложится на колючую мужскую щеку, и я принимаюсь осторожно, едва заметно поглаживать кожу Соколова. Это дает мне спокойствие и понимание того, что мужчина, язык которого сплетается с моим, реальный.
Я выгибаюсь в стремлении прижаться к нему еще ближе, на что Даниил отвечает глухим стоном.
— Только останься. Пожалуйста, останься, — молю я, оторвавшись от него всего на мгновение, а затем вновь тянусь к столь манящим губам, но мужчина меня останавливает.
Огонь в его глазах немного тускнеет, когда он говорит:
— Я уйду, только если ты меня прогонишь.
Вот он, мой страх быть брошенной, понимаю я. То, что я не раз проговаривала в кабинете у психолога. Я отталкиваю людей до того, как они смогут оттолкнуть меня. Но лишь три эти слова, которые Даниил произносит следом, строят в моем сердце какую-то новую реальность:
— Конечно, я останусь.
Довериться — это невероятно просто, когда ты больше не боишься.
Мы перемещаемся в спальню, где Соколов аккуратно кладет меня на кровать, не разрывая поцелуя. Мои руки блуждают по его полурасстегнутой рубашке, пытаясь нащупать следующую пуговицу.
