— А как ты попала на телевидение? — внезапно спросил Кон.
Ив ответила, не оборачиваясь:
— Оказалась в нужном месте в нужный час. Я хотела быть продюсером, но мое лицо подошло для экрана, и я подружилась с начальником.
У Ив с ее прежним начальником были теплые отношения, и она отплатила ему за его веру, подняв новое шоу на первые места в рейтинге.
— То есть это не было целью твоей жизни?
Ив покачала головой.
— Я начинала со школы журналистов. Будучи в Восточной Европе, я случайно открыла для себя работу продюсера и до сих пор обожаю ее, — пробормотала она, обозревая снизу вид его длинных ног на лестнице. Рукава рубашки он до локтя закатал, открыв слишком загорелые для бизнесмена предплечья. Испачкать бы его голубую рубашку, чтобы он снял ее, помечтала Ив. Она вытерла пот со лба. Для таких людей, как Кон, эта комната слишком мала. Ив отвела взгляд. Нельзя доверять страсти.
— Это было во времена твоего замужества? — прозвучал вопрос.
Сердце глухо заколотилось в груди. Итак, он хочет услышать о личном. Ив знала, что это опасно, однако покраснела от удовольствия.
— В Косово. Он был, то есть он — корреспондент Би-би-си. Я была продюсером.
— И что же произошло?
Насколько открытой мне надо быть? — подумала Ив.
— Мы изменились. — Ив потерла нос. — Нет, я изменилась, а он — нет. Он был ловеласом, когда мы познакомились, и остается им по сей день.
— Продолжай, — с интересом сказал Кон.
— Я поехала в Англию, хотела, чтобы у нас был дом, семья. Я получила работу на утреннем телеканале, купила дом. Но он не смог бросить работу, ему надо было быть в центре событий, а мне следовало знать об этом. Он приезжал навещать меня, а потом до меня дошли слухи…
— И ты вернулась домой.
— Не сразу. Я встретилась с ним, он выпросил прощение, и я великодушно простила его на первый раз.
— И сколько раз это повторялось? — тихо спросил Коп.
Ив пожала плечами.
— Два или три.
Ей даже не было больно, просто обидно за свою наивность. Боль пришла позже, когда после очередного примирения и нескольких недель страстной любви Ив поняла, что беременна. Она не планировала этого, чистая случайность и неосторожность. Виновата страсть. Но Кону не надо знать об этом прямо сейчас.
— Думаю, он по-своему любил меня. Он приехал за мной сюда, и мы попробовали еще раз начать все сначала. Но Новая Зеландия гораздо меньше, и слухи здесь намного громче. Но я считаю, человеку надо было дать шанс исправиться.
— Ты любишь рисковать? Мне кажется, три раза — это слишком, больше похоже на садомазохизм.
Ив улыбнулась сама себе. Наверно, он прав.
— Почему же ты не проявила такой щедрости к Питу Скенлону?
Ив вскинула голову.
— Потому что он по-прежнему мерзавец. — Настроение у нее испортилось. — И ты увидишь это.
Кон украдкой посмотрел на нее с лестницы.
— Я скажу одну вещь. Ты очень упорная дамочка, если ухватишься за что-либо.
Ив немного расслабилась. Пит Скенлон не испортит ей сегодня день.
— А ты любишь рисковать?
Кон повернулся к стене.
— Готов поспорить, что ты уже знаешь ответ на этот вопрос.
Ив не знала, стоит ли ей признаваться, что она в курсе некоторых событий из его прошлого. Ведь сейчас ее интересовало его настоящее.
— Почему ты решил, что я все знаю о тебе?
— Ты — журналист, — заметил Кон с оттенком пренебрежения. — Мне кажется, только ленивый журналист не роется в личной жизни людей. Что ты хочешь услышать, Ив? — мягко спросил он, — Тайные увлечения? Пикантные расставания? Кипящие страсти? Если это тебя интересует, то тебе не повезло. Стадион отнимает все мое время.
— Этой отговоркой я и сама раньше пользовалась, — усмехнулась Ив. — Погрузиться в работу, чтобы не было времени подумать. Я была в такой же ситуации. Только теперь, когда… когда я ушла с работы, я поняла, что настало время все осмыслить, а не откладывать в долгий ящик.
Кон не ответил.
Через полтора часа они закончили красить стены. Кон спустился с лестницы, оказавшись совсем близко к ней. Несмотря на стойкий запах краски. Ив чувствовала его запах, такой мужской и бесконечно притягательный. Не в силах отвести глаза, она видела смуглую кожу шеи, плотно сжатые губы, жесткое, уверенное, красивое лицо. Потом Кон наклонился поставить свою щетку, и Ив уцепилась пальцами за перекладину лестницы и затаила дыхание, чтобы не выдать своего волнения.
— Уф! — Кон стоял к ней так близко, что Ив казалось, он слышит удары ее сердца. Она почувствовала, как румянец заливает ее щеки. Может быть, это реакция па краску? Кон коснулся рукой ее шеи, и Ив не смогла сдержать дрожь.
— Тихо, — сказал Кон, — у тебя краска на шее. — Он осторожно вытер пятнышко краски.
— Здорово, — выдохнула Ив. — Мы проделали большую работу. — Она повернулась к Кону спиной, притворившись, что осматривает комнату.
— А окна? — поинтересовался Кон.
Ив покачала головой.
— В другой раз.
Кон обошел кровать, пробуя ее рукой на мягкость.
— Тогда я помогу тебе передвинуть ее.
По-прежнему глядя на стены, Ив закрыла глаза. Эта чертова кровать! Они поставили кровать на место, и Кон снял с нее защитное полотно. Теперь перед ними предстало огромное ложе с золотисто-красным покрывалом и разноцветными подушками. Лучше бы он этого не делал, думала Ив. Кон разгладил рукой морщинки на поверхности покрывала и поднял глаза на Ив. По его нахальному и дерзкому взгляду Ив поняла, что он прочел ее мысли. Казалось, воздух вокруг них гудит, переполненный неутоленной страстью, которая способна все подчинить своей дикой стихии. Нельзя доверять страсти!
Ив с трудом сглотнула. Когда она заговорила, голос ее звучал абсолютно спокойно.
— Ты потратил уйму времени. Кон. Как насчет того, чтобы пообедать со мной? Возьмем мою машину.
Кон не мог возразить против такого предложения, поэтому согласно кивнул.
— Где можно умыться?
Ив взяла свою машину, и они поехали пообедать. За пределами ее спальни напряжение исчезло и напомнило о себе, только когда их обед был прерван какой-то деятельной дамочкой.
— Мы скучаем без ваших программ, когда вы вернетесь на телевидение? — захлебываясь от восторга, спрашивала она.
Кон нахмурился, и Ив постаралась, чтобы беседа была приятной, но краткой.
— Для тебя это имеет большое значение? — поинтересовался он, когда они остались одни.
— Никому не станет хуже, если я потрачу минуту или две своего времени. А почему тебя это так беспокоит?
— Потому что это плохое воспитание. Пусть они тебе напишут письмо с вопросом, — холодно заметил Кон.
