— Не надо обвинять меня, — тихо сказал он. — И не стоит видеть во мне врага, я никогда не причиню боли своему ребенку.
— Тогда чего ты хочешь? — Кэрол мельком взглянула на резко очерченный профиль с печально опущенными уголками губ. — Имей в виду, Энтони ничего не знает о тебе. Раньше он постоянно спрашивал, где его папа, и мне пришлось сказать, что папа уехал в далекую сказочную страну сражаться со злым волшебником.
— Очень близко к истине. Только это был не волшебник, а принц. Не злой, а добрый. И сражался я с ним только в шахматы. — Ричард невесело усмехнулся. — Но теперь я вернулся, вернулся навсегда, и ты должна сказать мальчику, кто я.
Кэрол отвернулась к окну и, чтобы сдержать подступающие слезы, запрокинула голову. И на мгновение закрыла глаза, потому что не могла больше видеть это загорелое лицо и завитки отливающих на солнце золотом волос.
Оказалось, что любовь бывает намного сильнее обиды. И сейчас Кэрол бессознательно мечтала лишь об одном — снова очутиться в объятьях Ричарда, почувствовать на себе тяжесть его тела, забыться в горячих ласках и поцелуях…
— Куда тебе нужно в Плимуте? — Его негромкий голос нарушил тишину.
— Там в центре есть магазин игрушек. Я хочу купить Энтони подарок.
— Отлично, доедем минут за десять. — Ричард потянулся, не отрывая рук от руля. — Показывай дорогу.
В магазине было шумно и многолюдно, дети с широко раскрытыми глазами перебегали от прилавка к прилавку, и родители с покорным видом следовали за ними. Кэрол сразу же, нигде не задерживаясь, направилась к кассиру, заранее отсчитывая необходимую сумму. Кошелек почти опустел, но она радостно улыбалась, когда продавец снял с полки огромную коробку и, упаковав в несколько слоев бумаги, передал подошедшему Ричарду.
— Это очень дорогой подарок, — сказал тот задумчиво. — Может, я отдам тебе деньги, и будем считать…
— Не беспокойся, — холодно прервала его Кэрол. — Я пока еще не нищенка. Хотя до тебя мне, конечно, далеко.
Ричард пожал плечами и, прижимая к груди громоздкий сверток, торопливо зашагал к выходу. Уложив подарок в багажник, он открыл перед Кэрол дверцу.
— Давай куда-нибудь заедем: перекусим, выпьем по чашечке кофе.
— Нет, спасибо, мне пора домой. Дороти и так почти каждый день забирает Энтони к себе. Не представляю, что бы я без нее делала.
— Мы могли бы нанять няню… — Заметив протестующий жест Кэрол, Ричард нахмурился. — Позволь мне закончить. Ты спрашивала, чего я хочу. Так вот, я хочу, чтобы вы с Энтони переехали ко мне, чтобы мой сын рос в нормальной семье и получал все самое лучшее.
— Это невозможно! — воскликнула она, всплеснув руками от возмущения. — Ты…
— Не отвечай сейчас, пожалуйста. — В голосе Ричарда прозвучала едва уловимая угроза. — Сперва подумай, а потом решай. Но лучше бы ты поскорее согласилась, потому что я и так потерял слишком много времени. И теперь у меня одно желание — сделать своего ребенка счастливым.
— Раньше ты почему-то не заботился об этом, — со злой насмешкой произнесла Кэрол. — И мы прекрасно обходились без тебя все эти годы.
Ричард ничего не сказал, с пристальным вниманием ведя машину по пустынному шоссе. О чем он думал в эти минуты? Кэрол не могла себе даже представить. Ярость, охватившая ее. постепенно проходила, она смотрела в окно на разгорающийся в небе бледно-алый закат, на мелькающие деревья, еще голые, поникшие, на темнеющие вдали крыши домов.
— Правда, красиво? — воскликнула Кэрол, не удержавшись от желания поделиться своим восторгом.
Внезапно Ричард резко свернул на узкую колею и, проехав немного, остановился на небольшой полянке, со всех сторон окруженной старыми узловатыми дубами.
— Что ты делаешь? — испуганно спросила Кэрол, почувствовавшая себя маленькой и беззащитной.
Не отвечая, Ричард уверенным движением притянул ее к себе, крепко, почти до боли сжимая плечи. Как зачарованная, она смотрела на приближающиеся полураскрытые губы, ощущая на лице горячее дыхание. Он поцеловал ее, удерживая одной рукой, а другой проникая под расстегнутый плащ.
— Отпусти меня! — Кэрол старалась вырваться, но не могла даже пошевелиться.
— Ты ведь хочешь… Девочка моя…
Ричард накрыл ладонью упругую грудь с затвердевшими сосками и принялся нежно поглаживать ее. Его горячие губы обжигали лицо Кэрол, он задыхался от страсти и, казалось, сейчас был готов на все, лишь бы добиться своего.
— Перестань! Не смей!
Она почувствовала, как его рука касается ее коленей, разводит их, почувствовала прикосновение чутких пальцев сквозь тонкий шелк и тихонько застонала, сдаваясь, потому что не могла сопротивляться этому напору. Ричард на миг выпустил ее и, обернувшись, нажал на какой-то рычаг, отчего сиденья откинулись назад.
Резким движением он сорвал с Кэрол плащ, нетерпеливо сбросил свою куртку. Все происходящее казалось Кэрол сном. Краешком сознания, не захваченным страстью, она понимала, что надо бежать, но странная слабость охватила тело. Настойчивые ласки Ричарда мгновенно смели, словно ураганом, все сомнения, обиды и подозрения.
Она узнавала вкус его мягких губ, запах кожи, и теряла голову от желания. Ничего не изменилось: они по-прежнему идеально подходили друг другу, как две части одного целого, как разлученные разгневанными богами люди золотого века, которые наконец отыскали свои половинки.
Близость наслаждения заставила Кэрол обнять Ричарда, требуя, умоляя войти в нее, дать почувствовать свою силу. Но он не торопился, доводя ее почти до изнеможения нежными прикосновениями.
— Я не могу больше… — прошептала она, изгибаясь под его ладонями.
— Скажи, что хочешь меня! — потребовал Ричард, тяжело дыша. — Скажи!
Он медленно, словно нарочно мучая, сжал ее торящие груди и только потом опустил руки к ее коленям, чтобы поднять узкую юбку до самой талии….
— Говори!
— Я… Я хочу тебя…
Кэрол вскрикнула и забилась в объятиях Ричарда, когда он овладел ею, проникая так глубоко, что она ощутила острую и сладостную боль, за которой наступило блаженство. Открыв глаза, она увидела, что закат почти догорел. В облаках, еще подсвеченных розовым, блестел тонкий серпик луны.
— Сладкая моя…
Кэрол обернулась к Ричарду, лежавшему рядом. Прядь волос упала на его смуглое осунувшееся лицо, длинные ресницы еше трепетали… Он был необычайно красив сейчас. И она подумала, что могла бы сказать ему о своей любви. Но старая обида возвращалась вместе с холодком, проникающим в машину сквозь приоткрытое окно. Кэрол зябко поежилась и села, на ощупь разыскивая плащ в сумраке салона.
