Луке переросли из чего-то неудобного, но забавного в нечто всеобъемлющее. Или в тот день, когда он проявил сочувствие к маленькой рыдающей девочке и терпеливо развлекал ее, играя в настольные игры на языке, на котором сам едва говорил. Минти, разумеется, ужасно жульничала, но он, казалось, не возражал. Большую часть времени он, по ее мнению, был серьезным, важным и скучным. А потом вдруг совершал добрый и спонтанный поступок. Трогал ее до глубины души.
Лука продолжал пытливо смотреть на нее, и все, что хотела сейчас Минти, — это сделать шаг ему навстречу. Забудь Джо, забудь все. Мгновение она колебалась, охваченная воспоминаниями. Воспоминаниями о Риме, смехе, подтрунивании, о том, что к ней относились как ко взрослой, с уважением. Следом ворвались другие воспоминания: огонь в камине, красное вино, слезы, осушенные поцелуями, нежные руки, которые становились все сильнее и опаснее. Жар.
А затем сокрушительный холод отказа.
Минти решительно повернулась.
— Тогда пошли, — бросила она через плечо. — Иначе мы не управимся до ланча, и даже спецоперация не поможет.
Возможно, Лука был слегка необъективен, но он считал, что его ферма — самое прекрасное место на планете. На лугах уже цвели весенние цветы всех видов. Умиротворенные стада коров паслись на дальних полях.
Минти вздохнула, ощутив глубокое удовлетворение.
— Когда я в Лондоне, я думаю, что это самое прекрасное место на свете, и не могу представить, как можно жить где-то еще, — сказала она. — Когда я оказываюсь в родовом гнезде, я ощущаю то же самое — тоску по Лондону.
Но это место другое. Оно очень умиротворенное, но в то же время полное жизни. Понимаешь?
Лука пробурчал что-то в знак согласия и ускорил темп. Минти пришлось подстраиваться под его шаг. Он бросил на бархатные сандалии многозначительный взгляд, но мужественно промолчал.
Он не знал, что сказать. Все неожиданно стало другим, комфортным. В тот момент, когда он сказал, что она может остаться, он почувствовал, что между ними что-то зарождается. Или это произошло, когда она немного разрушила внешний фасад, позволив ему увидеть свою боль? Или он понимает, что сдается на более близкие отношения с ней?
Он обещал себе, что этого никогда не произойдет. К тому же она повзрослела.
Он тряхнул головой, чтобы избавиться от мыслей и подыскать нейтральную тему для разговора.
— На этих выходных я собираюсь заняться благотворительностью во Флоренции — по крайней мере, туда меня позвал мой дед. — Его губы дрогнули в ироничной улыбке. — Ты знаешь conte: он не любит слово «нет».
— Мне нравится Флоренция, — с тоской произнесла Минти. — Я не была там много лет.
Он поморщился.
— Я ее ненавижу: туристы, переполненные улицы, шум, ожидания.
Вынужденная формальность и вечное разочарование его деда. Единственное время, когда Флоренцию можно было вынести, — это когда Минти ходила где-то рядом. Ее непочтительность лишала деда его колкого жала. Ей всегда удавалось добавить в окружение веселья.
— Ты до сих пор не ладишь с дедушкой?
— Он всегда очень мил со мной, — продолжила Минти.
— Он одобряет тебя: титулы, куча родственников со связями, отличные манеры — когда ты хочешь их показать. Я, однако, полностью разочаровал его. Никаких социальных устремлений. Все, чего я всегда хотел, — это копаться на ферме и работать на фабрике.
— Возможно, мне стоит попросить его удочерить меня.
— Он согласится, не раздумывая, — сказал Лука. — Поедем со мной.
Легкий румянец залил ее щеки.
— Чтобы доставить удовольствие твоему деду?
Что это?
— Возможно.
Лука рядом с ней забывал о своей постоянной ответственности, чувствовал себя легко.
Минти нервно сглотнула.
Она сделала нерешительный шаг к нему навстречу, проигнорировав предупреждающие звоночки в голове. Этот мужчина был другим. Она пережила других. Но пережить этого ей не удастся. Только не снова. Но вот она сделала шаг, не зная, есть ли у нее возможность вернуться, хочет ли она этого.
Лука продолжил идти дальше по долине. Минти замерла на секунду, наблюдая за ним: высокая и широкая фигура, темные растрепанные волосы, словно он вымыл их утром и оставил высыхать как есть. Вероятно, так он и поступил.
Ей нравился Лука. Ну хорошо, люди нравятся друг другу постоянно. Это не означает, что нужно на это реагировать, отдавать всю себя. Такое поведение заканчивается многочисленными помолвками, разбитыми сердцами и разрушенными ожиданиями. Она может быть лучше. Ей не обязательно тащить на себе груз прошлого.
И все же… это может быть так просто. Она знала, чего он хочет. Он ясно дал это понять. Она может быть той самой трудолюбивой, любящей деревню и ориентированной на семейные ценности девушкой. Дикой и необузданной подружкой рок-звезды. Трудолюбивой и страстно любящей политику владелицей небольшого бизнеса.
Лука остановился и оглянулся.
— Ты идешь? — позвал он.
Что он сделает, если она медленно спустится с холма и подойдет прямо к нему, виляя бедрами так, как только она умеет делать? Если она подойдет совсем близко, встанет на цыпочки и прижмется губами к его рту?
Она не была готова это выяснять.
— Просто любуюсь видом, — отозвалась она, позволив голосу зазвучать более игриво.
Она прошла к нему по тропинке.
— Не то чтобы я не получаю удовольствия от прогулки, — сказала Минти, подходя к нему. — Я просто хочу понять, куда мы направляемся.
Лука с любопытством посмотрел на нее.
— Я думал, ты любишь импровизировать.
— Обычно да. Меня всегда считали склонной к странным и импульсивным вещам. Но для этого всегда была причина или цель. Я не сажусь в лодку, не зная, куда она поплывет.
— Ты в самом деле совершила кругосветное путешествие на яхте?
— Да, — сказала она. — По крайней мере наполовину. Я отказалась от путешествия, когда добралась до Австралии.
Лука поднял бровь.
— Куда ты направлялась?
— В Сидней, — призналась она. — Развлекаться и учиться серфингу. Но, как оказалось, быть членом команды на лодке — непростая работа.
Его рот скривился, и Минти едва сдержалась, чтобы самым недостойным образом не показать ему язык.
— Ну так что? Куда мы направляемся?
— Коровьи стайки в том направлении, — сказал он, указывая через долину. — Либо мы можем пройти через поля к ручью. — Его взгляд скользнул к ее ногам.
Минти проследила за его взглядом и вздохнула.
— Больше ни слова о моей обуви.
Она посмотрела через поля на деревья, обрамлявшие горизонт.
— Я много лет не была у ручья. Это было одним из моих любимых мест и, если честно, гораздо более живописным, чем стайки, даже если в них живут коровы, дающие такое чудесное молоко, из которого потом получается великолепное мороженое. Я предпочитаю ручей.
Он кивнул
