и отправила Джилл.
Там же мне помогли подобрать туфли и упаковали вещи в коробки, пообещав доставить сегодня вечером.
Довольная, как слон, я вышла из магазина и села в такси, направляясь в свою квартиру.
***
Свадьба состоялась двумя месяцами позже. Мы решили, что церемония должна быть без лишней помпезности. Майк и Джилл выступили свидетелями.
— Как дела? Все идет по плану? А как мое платье? Оно идеально? — я заметно нервничала, стоя перед большим напольным зеркалом в номере отеля.
— Господи, как ты прекрасна! — воскликнула Джилл, входя в номер невесты. ― Не переживай, всё пройдет как нужно, я ведь столько сил вложила, ― добавила она уверенным тоном и подмигнула.
***
Джон
Стоя у алтаря, я нервно одергивал манжеты. Майк стоял позади и посмеивался надо мной. Я уже собирался пнуть его, но осёкся, потому что заиграли первые аккорды канона Пахельбеля.
Обе створки широкой двери распахнулись, и, широко улыбаясь, появилась первая подружка невесты ― Джилл. Её улыбка озарила и без того светлое помещение. Непроизвольно я обернулся и взглянул на Майка ― тот стоял еле дыша. И всё-таки я его пнул. Ведь это моя свадьба! За ней шла следующая подружка ― бывшая коллега Кэт, за которой должна идти невеста. Все с одинаковыми букетами из ириса и маргариток.
И вот …
От неё нельзя было отвести глаз, и я, забыв обо всем на свете, с минуту наблюдал, как Кэтрин царственно ступает по ковровой дорожке под руку с отцом.
«Черт возьми! И эта красотка — без пяти минут моя жена!», ― промелькнуло в голове.
Блестящие, волнистые волосы мягко ложились на загорелые обнаженные плечи. Длинные, чуть изогнутые ресницы обрамляли изумрудного цвета глаза. Белоснежное платье облегало идеальную фигуру.
Я несколько раз сжал и разжал пальцы, пока Кэт шла по проходу. Ладони предательски потели.
Когда я судорожно выдохнул лишний воздух, Майк протянул мне носовой платок. По залу разнесся приглушенный смех, отчего атмосфера внезапно стала очень теплой и интимной.
Наконец распорядитель церемонии объявил нас Мистером и Миссис Форестер.
Именно тогда я выдохнул с облегчением, заставив гостей еще раз засмеяться.
На безымянном пальчике Кэтрин красовалось обручальное кольцо, украшенное несколькими бриллиантами. Для себя же я выбрал простой золотой ободок.
Поймав взгляд супруги, я почувствовал, что все вокруг замерло на миг. Медленно наклонившись, я коснулся ее губ. Мы слились в долгом, чувственном и очень нежном поцелуе. И в нем читалось что-то большее, нежели просто желание соблюсти правила свадебной церемонии.
Мы были так счастливы. Я и подумать не мог, что мое сердце в скором времени разобьется.
***
Несколько месяцев спустя
Я сидел в пустой комнате, опустив голову на руки, и смотрел в одну точку. Чёткое осознание, что это не сон, ещё не пришло. Я желал проснуться и ненавидел этот день и все оставшиеся дни своей жизни. Меня кто-то звал по имени, но я не слышал этого. Я вздрогнул, когда аккуратная женская рука легла на моё плечо, вырывая меня из мёртвой точки, в которую я смотрел уже два часа, не моргая.
— Кэт?! — я обернулся.
— Нет, милый. Это всего лишь я, — Джилл смотрела на меня покрасневшими от слёз глазами. — Джон, я хотела сказать, что мы убрали здесь всё и… Нам пора.
— Ох, Джилл, спасибо большое.
Я крепко обнял и прижал её к себе.
— С тобой всё будет хорошо?
— Да… Наверное.
— Если что — звони, мы с Майком всегда на связи, в любое время суток. Не стесняйся!
Майк стоял в двух шагах от нас, переминаясь с ноги на ногу. Он сочувственно кивнул мне, и я ответил тем же.
Я тихонько закрыл за ними дверь и прошёл на кухню. Достав из верхнего шкафчика большой стакан и бутылку бурбона, я налил половину и выпил залпом. Затем налил ещё.
— Мистер Форестер!
Ко мне подошла миловидная женщина лет сорока и опасливо посмотрела на пустую бутылку.
— Эмили спит. Я, пожалуй, тоже пойду прилягу, если не нужна вам.
— Идите, Джейн.
— Доброй ночи.
Я усмехнулся. Доброй ночи у меня уже никогда не будет. Я потряс бутылку рукой. Пусто. Нужно потом купить ещё пойла. Закупиться впрок. Я сухо засмеялся.
Поднялся наверх и прошёл мимо детской. Я уже три дня хожу мимо детской, не в силах переступить порог этой комнаты. Слёзы душили меня. Открыв дверь своей спальни, я осмотрел пустую тёмную комнату. Неуклюже сняв с себя рубашку и брюки, я улёгся на кровать, не расстилая её и крепко уснул. Гребаный бурбон сделал своё дело!
Наутро я почувствовал тошноту. Меня вырвало, как только я переступил порог ванной. Я убрал за собой и умылся холодной водой. Спустившись вниз, я столкнулся с Джейн. Она холодно смерила меня взглядом и кивнула в знак приветствия. Я взял ключи и вышел из дома. Доехав до кладбища, я упал головой на руль. Протяжный звук клаксона заглушил мои рыдания. Я просидел в машине около трёх часов, но так и не смог выйти наружу. Затем завёл двигатель и рванул домой.
Джилл была у нас и хлопотала возле люльки, стоявшей посреди гостиной. Я бросил ключи на комод и поднялся наверх. Я слышал, как она крикнула в сердцах: «Джон Форестер!». Но мне было насрать. Глубоко насрать на всё, что она пыталась до меня донести. Я сел на кровать и открыл очередную бутылку бурбона. Крепкий алкоголь обжигал горло, и тепло разливалось по всему телу.
Дверь распахнулась, явив Джилл.
— Тебя не учили стучать?
— Ты что, до сих пор пьёшь?!
— Оставь это, Джилл! Каждый справляется с этим как может.
— Твою мать, Джон! У тебя маленький ребёнок! Который нуждается в заботе и уходе, а ты напиваешься день изо дня в хлам!
— У ребёнка есть няня. И именно за уход и заботу об этом ребёнке она получает мои деньги!
— Ты — скотина! Пьяная скотина!
Джил подлетела ко мне с кулаками и стала бить меня в грудь. Я молча стоял и смотрел на стену позади неё. Она начала рыдать и сползала к моим ногам на пол. На моих глазах предательски проступили слёзы. Джилл билась в рыданиях. Я сел рядом и обнял её, прижимая к своей груди. Двое взрослых людей сидели и давали волю своим чувствам в тёмной комнате. Через время стало легче дышать. Дыхание восстановилось. Мы всё ещё молча сидели на полу. Наконец Джилл заговорила:
— Так нельзя, Джон.
Я громко сглотнул.
— Я не могу так жить, Джилл. Не могу, видит Бог. Без неё всё
