Ведь, с другой стороны, сама хотела с кем-нибудь познакомиться, вот и повод отличный, ну а я — третий лишний.
Тёплый пуховик уже на мне, осталось только шарф обмотать вокруг шеи да шапку на голову натянуть, и выйти навстречу волшебным кружащимся на ветру снежинкам.
Я чувствую, как они прикасаются к моему лицу и тут же таят, превращаясь в капельки, питающие мою кожу новой энергией и надеждой.
— Адрес? — спрашивает таксист, когда сажусь в машину, неподалеку ожидающую клиентов.
Достаточно названия одной больницы, как водитель не медлит и за полчаса одолевает заснеженный путь туда, где все началось.
— Вера?
При виде меня Гуров снимает очки и щурится, всматриваясь в образ, неожиданно появившийся в его палате посреди ночи. Он не спит, несмотря на позднее время. На его коленях находится ноутбук. Видимо, что-то читает или пишет. Не разберу. Сейчас передо мной одно лишь вытянутое от удивления лицо и немой вопрос: что я здесь делаю. Не могу продолжать спокойно мыслить и что-либо говорить. Горло сковал страх, сердце колотится активно, отчего голос мой звучит искаженно.
— Я должна кое в чем признаться…
Черт. Я только из улицы, стою перед ним в куртке, шапке, зимних ботинках, которые оставляют на полу мокрые следы. Так нельзя. Я начинаю ходить по комнате, расстегивать пуховик и снимать шапку.
— Вера, — зовёт меня Гуров.
Продолжаю копошиться с вещами.
— Вера…
Ну вот, наконец-то, после снятия с себя верхней одежды, я намерена освободиться от груза, который несу на протяжении всего дня.
— Вера, можешь сказать, что случилось? — его голос отрезвляет, и я смотрю на мужчину широко открытыми глазами. Тот момент, когда еще не «ты», но уже и не «вы».
— Только ничего плохого не подумай, — вытягиваю руку вперед, растопырив пальцы. Он невольно хмурится под моим сумасшедшим взглядом, не совсем понимая, что я хочу от него. Затем расслабляется и, закрыв крышку ноутбука, откладывает вещь на тумбочку и садится на край кровати.
— Разве я могу думать о тебе плохо? — говорит он спокойным уверенным тоном, не подозревая о том, что собираюсь ему сказать.
— Я нашла собаку, — проговариваю быстро, чтобы не передумать и не дать ему воспользоваться паузой. — Лабрадор. Белый. М-мальчик.
Гуров молчит и, кажется, не дышит, только внимательно смотрит на меня.
— Такой как на фотографии у тебя в телефоне. Ой, то есть, не в телефоне, а на заставке контакта, который тебе сегодня звонил, — смотрю на Гурова, ожидая реакции от него.
— Продолжай, — всего-то просит он.
— Я назвала его Снежком, он прибился ко мне, и я не хотела бросать его одного на улице, потому что было холодно, а он совсем голодный и …
— Ты уверена?
— Что?
— Что это та же самая собака, что и на фотографии?
— У него ошейник тонкий, коричневый. С кулоном в виде «косточки», — отвечаю, осмеливаясь сесть рядом с Олегом на кровати.
Гуров лезет за телефоном, что лежит на тумбочке. Проводит пальцем по разблокировке экрана и нажимает на иконку с папкой фотографий. Передо мной открывается множество картинок с собакой, похожей на Снежка.
— Этот кулон? — он увеличивает одно из изображений, где отчетливо виднеется знакомый ремешок с болтающимся значком собачьей символики — косточки.
Нам обоим становится легче. Мне — от того, что я призналась, а Олегу, скорее, от возможности забрать свою собаку и, выписавшись из больницы, уехать туда, откуда прибыл.
— Прости, что до сих пор не обратилась в нужные инстанции о находке животного, и вот так оповещаю об этом тебе.
— Слава Богу, — облегченно произносит Гуров, проводя рукой по своему лицу и поворачиваясь ко мне. Улыбка не сходит с его лица. — Слава Богу, он у тебя. Понимаешь?
— Не совсем, — меня словно ударяют обухом по голове. Он не злится?
— Пес найден! Он у тебя! — мужчина в радостном восклицании кладет руки на мои плечи и легонько их встряхивает.
— Да, — как завороженная поддаюсь его мимолетным объятиям.
— Главное, что все это время Оскар находился в твоих надежных руках. Не только надежных, но и заботливых, уж я-то знаю, — говорит искренне, не убирая руки с плеч.
— Оскар?
— Да.
— Красивое имя. Этот пес такой очаровашка и милашка. С ним все в порядке, он у меня дома, — продолжаю под его настойчивым взглядом говорить, лишь бы заполнить паузу и расстояние между нами.
— Снежок ему тоже идет. Когда встречусь с ним вновь, буду звать его именно так. Спасибо тебе.
Я мало соображаю, когда чувствую подушечку его пальца на своей щеке.
— У тебя здесь капелька от снежинки, — говорит он, пока я млею под этим прикосновением.
Смахнув её, словно слезу с моей щеки, Гуров продолжает с любопытством рассматривать меня на непростительно близком расстоянии.
— То есть, ты не злишься на меня за то, что…? — я становлюсь уверенней под его лучистым и теплым взглядом. — Прости, сбежала сегодня как последняя трусиха.
— Хватит извиняться, ты ничего плохого не сделала, как сама думаешь. Наоборот, приютила собаку, которая потерялась по воле случая. Не очень приятного случая.
— Расскажешь мне? — осмеливаюсь заглянуть в его глаза, а не избегаю, как раньше.
Олег ерзает на кровати, берет мои руки в тепло своих рук. Когда начинает говорить, картинка произошедшего как будто оживает в моем сознании.
— Оскар или Снежок, как тебе угодно, нуждался в осмотре ветеринара, и в тот день мы ехали в частную клинику, где работает Лора — девушка, которая изображена с собакой на фотографии. Она давно разводит породистых собак, и Снежок является одним из ее щенков, подаренных мне в качестве оказанной ей услуги. Точнее юридической услуги. Как ты поняла, в большей степени я адвокат по защите прав животных.
Нет, не поняла. Откуда же? И девчонки, тоже мне, шерлоки холмсы. Сыщики из них никакие. Но я не перебиваю его, жду дальнейшего рассказа, переваривая всю информацию.
— Лора работает и живет далеко за городом. Ехать не хотелось, однако собака проживает у меня, но принадлежит все еще ей. Оскар готовился к своим первым соревнованиям, и в этом ему помогала никто иной как Лора. Поэтому осмотр нельзя было откладывать. Машину, что следила за мной, я заприметил еще на выезде из дома.
