что это бесполезно.
Ответ мамы оглушил меня, ввергнув в ступор:
— Лика. В твоей группе учится. Знаком с ней?
Одно имя. Всего четыре буквы. И всё моё раздражение, как волной смыло. Весь разговор перевернулся с ног на голову. Резко перестало быть пофиг на какую-то эфемерную несчастную, потому что… потому что мы идиоты. Потому что я кретин.
— Почему вы раньше мне не рассказали? — не своим голосом, просипел я.
— Так мы и сами не знали, — ответил отец. — Ко мне на фирму устроился водитель, который раньше работал в семье Лики, и рассказал о случившемся с ее родителями. Выпивали просто с ним в прошлую пятницу, и когда он сказал, из какого он города, я вспомнил о давнем знакомом. А я-то все думаю, что это он мне перестал отвечать на письма. Оказывается, его уже четыре года как нет в живых.
— Я тоже не знала ничего, — сказала мама. — У них распространённая фамилия, да и не знакома я была с ее родителями. Мы все считали, что Лика вообще сирота. В анкете она не указала никого из родственников. Никто и не сопоставил, они же не телезвезды были, а люди, жившие за две тысячи километров отсюда, о ее отце знает узкий круг людей, а мама, конечно, на местном уровне была публичным лицом. Но, мы же не можем знать всех мэров бывших и нынешних со всех городов страны.
Я молча таращился на родителей, не в силах им рассказать, что случилось с этой девочкой спустя всего несколько месяцев, после трагедии в семье. Что натворили бесящиеся с жиру мажорки, увидев какую невероятно красивую конкурентку занесло в наш универ. Что с молчаливого согласия многих, пришлось терпеть Лике долгих четыре учебных года…
И мысль от которой мне стало невыносимо больно, едва не остановила мой пламенный мотор: «Она одна. Всегда! И на учебе, и дома!»
Бесконечное одиночество и печаль в её глазах вдруг стали настолько понятными, а воспоминания рвали сердце.
Всегда одна. Одиночка. Так мы её называем.
Старое кладбище успокаивало тишиной и беззаботным щебетом птиц в кронах старых деревьев. Я сидела прямо на бордюре цветника уже часа два, рассказывая родителям о своей жизни. Задавая им вопросы, ответы на которые уже никогда от них не услышу.
— Как же я по вам скучаю, — бормотала я сквозь слезы, бесконечными ручьями струившиеся по щекам. — Мне так плохо без вас. Я вас очень люблю. Я не подведу, папочка, обещаю! Я справлюсь, — тихие слова бессвязным потоком вырывались из груди, прямо из истекающего кровью сердца.
Уверена, что папа не одобрил бы то, куда я собралась применить знания, которые он мне дал. Но иначе моя душа так и будет метаться в агонии ненависти и жажды мести.
— Я влюбилась, мам. Помнишь, ты мне говорила, что парень должен быть джентльменом, как папа, и целеустремлённым, как ты. Так вот, получилось совсем наоборот. Он жуткий хам и разгильдяй. Но он та-а-акой милый! Хоть и тщательно это скрывает.
Мои родители были как огонь и вода. Всегда спокойный и рассудительный папа и неугомонная деятельная мама. Но знающие их люди, вряд ли могли бы представить себе более гармоничную пару. Они дополняли и уравновешивали друг друга, как две половины одного целого.
Папа вел все дела в интернете. Изредка выезжая на встречи с клиентами. Обучать меня своему ремеслу он начал, едва я научилась читать. Но он был гением, а я? Я очень старалась научиться всему и сразу. Но всё же знаний не хватало, без качественного образования я не смогу вести его дела. Он всегда знал, куда инвестировать, какие акции купить, а какие продать на пике. Просчитывал развитие или падение компаний задолго до реальных событий. Наши семейные счета были в нескольких десятках стран. Часть из них я уже успела потерять, ошибаясь в прогнозах. Совмещать такую кропотливую работу с учебой было сложно. Физически не хватало времени на аналитику и изучение деталей.
Папа держал в голове тысячи комбинаций. Он был гением. А я? Я даже половины возможностей его мозга не унаследовала.
У папы не было врагов. Клиенты ценили его услуги, щедро оплачивая консультации. Эта часть бизнеса умерла вместе с ним. Несмотря на то, что я имела доступ к любой информации, в том числе и личной почте отца, я не рискнула давать рекомендации его клиентам. Хотя письма с запросами поступают до сих пор. Видимо, тщательно скрытое убийство моих родителей получило минимальную огласку. Да и далеко не все клиенты знали его лично, поэтому продолжают попытки с ним связаться.
Тогда, четыре года назад, папа уговаривал маму оставить пост в мэрии. Но она говорила, что нет достойной замены, что нужно подождать.
Наверное, если бы папа не обитал в лабиринтах цифр и стратегий, он бы смог просчитать ходы её заместителя, которого я иначе чем «Иуда» не называю. Но, увы, в её дела он не вмешивался и интересовался политикой исключительно для использования в своей сфере. Да и в основном глобальной, а не мелкими дельцами нашего городишки.
Тот вечер, когда их не стало, до сих пор снится мне в кошмарах. Хотя в последнее время всё реже.
Сейчас мне чаще снятся сны с его участием. Савелий. Он не звонил больше и не писал. Хотя сама ведь просила, так почему же так жду хоть одну строчку от единственного сохраненного контакта в моем телефоне?
Покинув кладбище, я направилась на самую удобную точку наблюдения на скалах над городом.
Я сидела на верхушке скалы на том самом камне, опасно свисающим над пропастью. Раньше мы с родителями часто бывали здесь. И каждый раз, когда я забиралась на камень, у мамы прибавлялась пара седых волос. А я смеялась, называя маму трусихой.
Смотря на город с высоты птичьего полета, я раз за разом просчитывала комбинации. Да, родители бы не одобрили, я собираюсь отомстить всем, кто замешан в их смерти. Остался год, и я вернусь сюда. Вернусь и, скорее всего, останусь рядом с ними. Долго я после своего акта возмездия не проживу, это точно. Хотя я планировала обставить все с максимальной выгодой и безопасностью для себя. Но… я не папа, настолько просчитать ходы десятка людей я не могла. Исход может быть весьма удручающим для меня.
Звук входящего сообщения разрезал тишину.
Абонент Игрок: «Крошка, скинь фотку своих сисек, я скучаю».
Вот скотина озабоченная! Но почему же, глядя на это дерзкое и пошлое сообщение,
