— Вы хотите сказать, что наша клиника недостаточно компетентна, чтобы вылечить перелом черепа? — взорвался Дэвид Коллендер.
Я слушала затаив дыхание.
— Да, именно так, — резко ответил мистер Эпплби.
— Вздор! Я согласен, что выздоровление вашей жены проходит не просто, но у нее присутствуют все симптомы, характерные для ее заболевания. Осложнений не наблюдается.
— Но у меня нет никаких доказательств, кроме ваших слов, доктор. И кроме того, это общеизвестный факт, что вы, медики, часто скрываете правду от ваших пациентов. Откуда мне знать, так ли все обстоит на самом деле, как вы говорите?
— Вам этого никак не узнать! — снова сорвался доктор Коллендер. — Вы можете либо верить мне на слово, либо повторять распространенную дилетантскую ошибку, считая, что знаете больше, чем врач. Надеюсь, что вы достаточно интеллигентны, чтобы так не думать!
— Я не знаю, что думать. Но у меня не осталось другого выхода. Я должен перевести мою жену на лечение в частную клинику!
— Но это же худшее, что вообще можно выдумать в ее теперешнем состоянии. Это крайне опасно, — убеждал его Коллендер.
— Оставлять ее здесь, может быть, еще опаснее, — упорствовал мистер Эпплби.
В конце концов доктор Коллендер сказал:
— Послушайте, мистер Эпплби. Мне сейчас нужно идти: у меня неотложная операция. По крайней мере пообещайте, что вы не примете никаких радикальных мер до завтра.
Ему удалось выиграть целый день, и все трое разошлись по своим делам. Вскоре пришла ночная сестра, и я сдала ей дежурство. В вестибюле я услышала, как Пиннок рассказывает о недавнем эпизоде Глен Шортер, которая находилась весь вечер в мужском отделении.
Она слушала, как всегда собранная и строгая, только несколько более бледная, чем обычно. Затем я услышала, как она сказала:
— Опасность состоит в том, что у пациентки может развиться пневмония на почве кровоизлияния в респираторные пути. Этот переезд в другую клинику может стать для нее фатальным.
Я невольно подумала, что это было похоже на экзаменационный ответ, рекомендуемый медицинским учебником. Но как это было сказано! Она быстро прошла мимо меня, и в ее глазах я прочла отчаяние. И снова эта загадка взбудоражила мое воображение.
На следующий день я пришла на дежурство на несколько минут позже обычного из-за того, что не смогла не остановиться поболтать с маленькой веселой стайкой сестер из педиатрической палаты. В этот день у Пиннок был выходной, а Дашфорд уже работала на внутренней кухне.
— Вы опаздываете, сестра! — строго сказала мне старшая сестра.
Мне невольно бросилось в глаза, что ее нос покраснел и, кажется, был заложен, а это всегда считалось у нас недобрым знаком.
Едва отдышавшись, я пробормотала извинения и поспешила занять свое место рядом с Линдой.
— Медсестра всегда должна быть пунктуальной, — усмехнувшись, сказала она насмешливым тоном. — Ее манеры должны быть дружелюбными, но не фамильярными, ее голос должен быть тихим и успокаивающим…
Я махнула на нее полотенцем:
— Ладно, ладно, хватит наставлений.
Она улыбнулась:
— Слушай, будь добра, подкати сюда вон ту тележку, а то у меня что-то сегодня совсем сил нет.
— Отсутствие сил не должно сказываться на работоспособности медсестры… Кстати, ты знаешь, что у тебя чепец висит на одной волосине?
— Это я вчера вымыла волосы, вот на них ничего и не держится, — усмехнулась она. — Сестра сегодня уже сделала мне замечание. Эх, тяжело быть медсестрой. Скорее бы замуж!
— А ты думаешь, что замужняя жизнь будет сплошным веселым пикником? — спросила я, расставляя чашки на тележке.
— Ну, пикником — не пикником, но будешь по крайней мере сама себе начальницей.
— Где вы там застряли, сестра Kapp? — К нам влетела Шортер. — Пациентки желают получить завтрак сейчас, а не через два часа.
— Уже иду, сестра.
Когда она ушла, Линда присвистнула:
— Что это с ней? Она выглядит так, словно только что плакала. Ты заметила?
Теперь меня более, чем когда-либо, интересовало, что же все-таки с ней происходит. Было похоже на то, что старшая сиделка изо всех сил старается избежать встречи с мистером Эпплби. Когда бы он ни пришел, она умудрялась находиться в этот момент где-нибудь в другом месте и не появляться в нашей палате. Интересно, как долго она сможет продолжать эту игру?
Но их встреча все же произошла, и гораздо раньше, чем я предполагала. Мы как раз убирали палату после завтрака. Я вывезла в коридор тележку с грязной посудой и направлялась на кухню. Шортер едва успела выйти из стерилизационной, как вдруг дверь на лестницу отворилась и появился мистер Эпплби.
Сестра-сиделка, несмотря на все свои усилия казаться спокойной, невероятно побледнела. Он издал что-то вроде хищного рычания и преградил ей дорогу.
— А, старшая сестра-сиделка Шортер! Вот с кем мне очень хотелось бы повидаться!
Его голос был тихим, но в нем звучала скрытая угроза.
Я везла тележку на кухню и услышала, как Шортер сказала:
— Я думаю, вы будете рады услышать, что сегодня вечером я ухожу в отпуск на две недели. Надеюсь, что ввиду этого вы пересмотрите свое решение переводить вашу жену в другую клинику?
Ее слова удивили меня. Я стала побаиваться, не сошла ли Шортер с ума.
Позже меня послали вниз, в аптеку. Десять минут спустя, возвращаясь назад, я встретила на лестнице мистера Эпплби. Он направлялся к выходу и выглядел гораздо более спокойным, чем прежде. Я улыбнулась ему и сказала:
— Доброе утро!
— А, доброе утро, сестра! Если не ошибаюсь, вы та самая леди, которая передала мое послание сестре Шортер, не так ли?
Я кивнула, и тут он, к моему ужасу, попытался сунуть мне в руку деньги.
— О, я не могу от вас ничего принять, — сказала я. — Нам запрещено принимать деньги от пациентов и их родственников.
— Да ведь никто же не узнает, — запротестовал он.
— Нет, спасибо. Как чувствует себя ваша жена сейчас? — спросила я поспешно.
— К счастью, чуть лучше. Она узнала меня и даже сказала несколько слов.
— И теперь вы оставите ее здесь? — рискнула я спросить.
Он кивнул, убирая деньги в бумажник.
— Вы, должно быть, удивляетесь, из-за чего вообще разгорелся весь этот сыр-бор. Вы все время смотрите на меня с таким подозрением, что я считаю себя обязанным оправдаться.
Я почувствовала, что краснею, но ничего не ответила.
— Когда-то сестра Шортер работала в инфекционной больнице в Южном Райминстере. Она ухаживала за нашим маленьким сыном и, к несчастью, совершила грубую ошибку, введя ему двойную дозу прописанного лекарства.
Я в ужасе смотрела на него. Шортер совершила грубую ошибку! Да это просто невозможно…
