ночью волнами чуть не унесло в море одну из лодок, и пока Виктор ее ловил, его припечатало к арматуре, по которой поднимают катамараны. Перелома не было, но нога приобрела угрожающий фиолетовый цвет и опухла.
– О, Лилька, вспомнил! У тебя же была мазь от синяков, у нас в аптечке, как назло, ничего подходящего, – обратился ко мне Алексей. Виктору, действительно, надо было помочь, и, оставив им сына, я пошла за мазью. Общежитие находилось неблизко, но я ощущала себя должницей Виктора, ведь вчера он подарил нам возможность остаться одним.
Когда я вернулась с мазью, на станции народу прибавилось. Здесь были знакомые и незнакомые нам спасатели. Они выносили из здания разный накопившийся хлам, расставляли все по местам, что-то чинили, прибивали, красили. Видимо, вчера они получили от высокого начальства нагоняй. Мы здесь были лишними, и я поднялась на второй этаж кафе.
Из-за волн, мокрого пляжа и занятости Алексея, мы совершенно не могли пообщаться. А ведь шел мой последний день пребывания на море. Владику мокрый песок не мешал, из него еще удобнее было строить замки. Они с Павликом уже вырыли приличную яму, на дне которой собиралась вода, и строили рядом с ней свою Саграду Фамилию. Я видела фотографии этого главного храма Барселоны, словно слепленного Гауди из оплывающего мокрого песка.
Я смотрела на серое море с «барашками» волн, глубокое лазоревое небо над ним, впитывая эту картину и прощаясь с ними на год. Чьи-то руки легли мне на плечи, тело сразу откликнулось, ему не надо было глаз, чтобы узнать Алексея.
Он встал рядом, тоже смотря на море.
– И все-таки ты удивительная. Последний день отпуска, а ты побежала за мазью для чужих, в сущности, людей. Лиль, может быть, у тебя есть такая же подруга? Познакомь меня с ней. Я бы к ней переехал.
Я глянула на него удивленно:
– А я тебе уже не подхожу?
– Так тебя наверняка муж дома ждет.
– Никто меня не ждет. Мы с Владиком живем одни.
Теперь удивленно смотрел спасатель:
– Что с ним случилось?
– Ничего особенного. С ним случилась водка. Но мы справляемся.
Алексей промолчал, и я продолжила немного неожиданно для самой себя:
– Ты можешь переехать к нам. Владик тебя принял, у нас отдельная квартира, с жильем проблем не будет. Да и МЧСники везде нужны.
Сказала и испугалась, сердце сжалось в комочек, стало не хватать воздуха, сейчас он рассмеется, скажет, что пошутил, а я повелась.
Но мужчина молчал и был очень серьезен. Через несколько минут он повернулся ко мне и ответил:
– Знаешь, а я ведь очень этого хочу. У меня своей семьи никогда не было, только родительская. Вы мне и впрямь стали, как семья.
Дальше он не смог говорить, просто прижал меня к себе с выдохом: "Ласонька ты моя, Лилечка".
Скоро снизу Лешу окликнули, разрушив нашу идиллию.
Но я задержала его руку:
– Давай я напишу тебе адрес. И может, обменяемся, наконец, телефонами?
Мужчина усмехнулся, с собой ни ручки, ни бумаги у него не было, ни в плавках же их держать.
Но я-то была женщина, я все принесла с собой. И записав в блокноте свои координаты, вырвала листочек и протянула спасателю. Потом выжидательно- вопросительно посмотрела, будет ли он диктовать телефон? Если для него это просто курортный роман, вряд ли он захочет мне дать свой номер.
Но Алексей назвал телефон, уточнив, что роуминг у него не подключен, в чем я и так не сомневалась. Но у нас оставалась возможность разговаривать по межгороду, тем более свой городской номер я ему тоже написала.
Мы с сыном еще пару часов провели на пляже, море не успокаивалось, волны становились все выше, поэтому, искупавшись напоследок и тепло попрощавшись со спасателями, мы пошли собираться. Еще надо было сходить на рынок, выбрать крепких персиков маме и брату, докупить местных сувениров подругам и собрать вещи.
До момента, когда за Владиком зашла семья Павлика, чтобы идти в кино, мы практически все успели. Оставалось разложить вещи по сумкам и чемоданам.
Когда в дверь снова постучали, я подумала, что же Владик мог забыть? Но в коридоре стоял запыхавшийся Алексей.
– Витек меня отпустил ненадолго. Попрощаться. Нога у него лучше. Вот, я мазь принес,– и он протянул мне тюбик.
– Оставьте себе, с вами вечно что-то случается. Тебе не нужны предлоги, чтобы придти ко мне.
– Все-таки, ты удивительная,– мужчина закрыл за собой дверь, и огляделся,– а где Владик?
– В кино с другом. Только ушли. Судьба опять нам благоволит.
И, не теряя времени, мы стали целоваться. Удивительное дело, но последние дни моя Самооценка молчала, зато голос Тела звучал все громче. Вот и сейчас оно словно расцвело, радуясь, что его услышали. Поцелуи мужчины становились жарче и требовательнее. Да, когда мало времени, тут не до дружбы, только любовь.
– Я чувствую, что тону, ты меня спасешь, – прошептала я ему на ухо.
– На то мы и спасатели, ласонька, – услышала ответный шепот.
В дверь опять постучали. Фильм еще точно не мог кончиться и кто бы это мог быть, я не знала. Быстро запахнув халатик, я приоткрыла дверь, пришла кастелянша общежития. По-хозяйски входя в комнату, она пояснила, что у нее завтра выходной, она сейчас посмотрит, все ли у нас на месте и примет комнату, а ключи я утром оставлю дежурной. Увидев мужчину, она неодобрительно покачала головой, то ли узнала Алексея, то ли просто непорядок – мужик в общежитии.
– А ты, милок, иди. Нечего тебе здесь делать. А мы своим займемся, – буквально выпроваживала она спасателя.
Он, не переча, направился к двери, но я вышла за ним и шепнула:
– Что здесь считать-то? Просто старая карга завидует молодости. Подожди меня у выхода. Я быстро.
И действительно, она справилась за пять минут, и подписала мне бумажку на выселение, которую я утром должна буду поменять на свой паспорт у дежурной. Но я не была уверена, что кастелянша не вернется, если мужчина зайдет обратно. Мало ли, какой гвоздик не досчитан.
Алексей стоял у входа, прислонившись к стене. Ветер все усиливался, а ветра в Приморске бывали нешуточные.
– Пошли в нашу беседку, – предложил он, – пока светло, хоть увидишь, где она находится.
Парк располагался рядом с общежитием, оказалось, что и беседка тоже недалеко, если идти по тропинке краем парка.
Внутри беседки ветер почти не чувствовался: настолько плотно вокруг стояли кусты. В сумерках розы словно мерцали, и беседка казалось украшенной для венчания. Когда мы вошли, Алексей взял меня за
