– Великолепно! У тебя всё получается! – догнал её смех Светолики.
Сама княжна разгонялась для чего-то очень красивого и опасного до холода под коленями… Вжик! Она взметнулась в воздух голубиным вожаком, ослепительно сверкнув коньками на солнце, но лёд подвёл её, подставив ей стеклянно-прозрачный, тонкий свой участок, сквозь который виднелась тёмная вода. Крак! От конька побежала во все стороны сетка трещин, и Светолика провалилась по шею. Она тут же попыталась опереться на кромку льда, но тот трескался и ломался под её руками: кристально-прозрачные льдины вставали в полынье дыбом. Раздались «ахи» и «охи», катающиеся шарахнулись в стороны от опасного места, а Дарёну от необдуманного порыва кинуться на помощь удержала рука Млады.
– Дарёнка! Не вздумай лезть – провалишься.
– Но она же… – пыхтела, вырываясь, Дарёна.
– Не бойся, княжна выберется.
А со стороны берега послышался бодрый окрик:
– Дарёнушка, всё хорошо! Спасать меня не надо, я уже здесь!
Ещё мгновение назад Светолика барахталась в воде, а сейчас, мокрая до нитки, но улыбающаяся, сидела на снегу и расстёгивала крепления коньков. «Проход», – дошло до испуганной Дарёны: иного способа оказаться на твёрдой земле, не прибегая к посторонней помощи, у княжны быть не могло. Облегчённо выдохнув, девушка устремилась на берег, где Светолика, поднявшись на ноги, уже выжимала полы плаща.
– Я – вечная жертва собственных изобретений, – посмеиваясь и зябко поводя плечами, сказала княжна.
– Провалиться мог кто угодно, – возразила девушка, пытаясь совладать с взволнованным дыханием. – Это не коньки виноваты, просто лёд тонкий…
– Пожалуй, ты права, – улыбнулась Светолика.
Не сводя сияющих глаз с Дарёны, она как будто и не замечала, что только что побывала в ледяной воде, а её мокрую одежду обдувал морозный ветер.
– Тебе надо переодеться, княжна, – чувствуя щеками жар смущения, пробормотала Дарёна.
– И опять ты права, – белозубо засмеялась наследница белогорского престола. И добавила, озираясь: – Что-то государыни нигде нет… Я хотела, чтобы она тоже взглянула на коньки.
– Может, она в доме, за столом? – предположила Дарёна.
– Вполне возможно, – вздохнула Светолика. – Ладно, я сбегаю к себе, переоденусь, а вы с Младой смотрите – осторожнее на льду. Он с виду крепкий, но могут попадаться тонкие места.
Мал махнул Любиме рукой, дружелюбно поблёскивая улыбкой:
– Иди к нам!
В выстланных соломой салазках братьев было ещё полно места – запросто могла бы поместиться пара взрослых. Солнце превращало снег и лёд в холодный сияющий соблазн, высота горки кружила голову, а протянувшаяся перед княжной ледяная полоса напоминала горбатую спину какого-то чудища. А Радятко, сажая вперёд маленького Яра, буркнул:
– Вот ещё… Девчонок нам тут только не хватало.
– А чего? – вскинул брови «домиком» Мал. – Места много, всем хватит и ещё останется!
Любима нерешительно стояла, не зная, принимают её или нет, а сзади уже напирала толпа:
– Быстрее, ребятки, скатывайтесь! Чего встали?
– Айда, – решительно мигнул Мал.
Любима положила на солому красную подушечку, на которой она каталась. Радятко только хмыкнул, а няньки внизу подпрыгивали толстыми наседками, квохтали:
– Осторожнее, княжна, держись крепче! Не выпади из салазок-то… Ох, что за забава глупая!
Дружинница Ясна, скрестив руки на груди, взирала на всё это с кажущимся ленивым спокойствием. Любима весело помахала ей рукой с горки, и губы Ясны смягчились сдержанной улыбкой, а взгляд потеплел. Сколько княжна себя помнила, Ясна всегда была рядом – поднимала её с земли, дула на ушибленные коленки, катала Любиму на лодочке по пруду в дворцовом саду. Кто приходил на помощь, когда озорница залезала слишком высоко на дерево и боялась слезть? Глупые няньки могли только охать внизу, талдыча, что маленькие княжны не должны лазать по деревьям, а спасительницей неизменно оказывалась Ясна. Волшебное кольцо для перемещений у Любимы было, но хранилось под замком, и пользоваться им она могла пока только под присмотром и с разрешения взрослых… Впрочем, и без кольца Любима умудрялась попадать в переплёты и забираться в такие места, откуда её потом приходилось спасать Ясне. Княжна привыкла обнимать её сильные плечи, ей нравилась её короткая шапочка прямых солнечно-льняных волос с чёлкой треугольным клинышком, а прозрачно-серые, как весенний ледок, глаза внушали спокойствие. Сдержанная до суровой холодности, только княжне Ясна иногда улыбалась…
Радятко толкнул салазки и быстро запрыгнул сам позади Любимы.
– Ух! Поехали! – закричал Мал, а Яр весело и заливисто завизжал.
У Любимы перехватило дыхание. Леденящая скорость спуска прочно запечатала ей губы, и она не смогла даже пискнуть, только шея напряглась до боли. Салазки не были переполнены, а потому с самого начала катились устойчиво и благополучно доехали бы так до самой остановки, но какая-то сила их почему-то накренила, и Любима даже успела догадаться, чья именно… Рывок шёл сзади – это Радятко дёрнулся и свесился в сторону всем телом. Салазки несколько мгновений ехали на одном полозе в жутковато-шатком равновесии, и в горле Любимы что-то лопнуло, освободив визг… Ей показалось, что это лёгкое сотрясение воздуха и решило участь салазок – они завалились набок. Яр, тепло укутанный в кучу одёжек, упал мягко и не ушибся, Мал, распластавшись по-лягушачьи, улетел далеко в снег, а Любима больно стукнулась об лёд локтем. Не сдержав стона, она схватила Радятко за шею сзади:
– Ты зачем нас уронил?!
От нянек и Ясны их заслонила весёлая кучка катающихся, со смехом вылезавших из раздолбанных старых салазок, которые только что перевернулись рядом.
– Пусти ты, дура, – зло оскалился Радятко, зыркнув на княжну яростно-светлыми, холодными глазами.
Отпихивая Любиму от себя, он угодил ей локтем по носу – в переносице что-то хрустнуло, а голова отдалась колокольным гулом. Княжна, впечатавшись боком в снег, увидела на нём перед собою алые и круглые, как клюква, капли, а по губам текло что-то тёплое и солёное… Любима провела пальцем под носом – кровь.
– Дур-рак! – сквозь сцепленные зубы прорычала она со слезами, что было сил стукнув Радятко кулаком в плечо.
