— Ты мог бы предупредить меня, чего ожидать. — Алекс стояла в стороне от него, скрестив руки на груди, тем самым обеспечивая себе некую столь необходимую ей защиту от сильного влияния Габриэля.
— Разве Люк спит? — спросил он.
— Конечно, он спит. У меня очень строгие правила в отношении распорядка дня.
Она сказала об этом только на тот случай, если он вбил себе в голову, что Алекс плохая мать.
— Перестань изображать из себя жертву. — Габриэль пронесся мимо нее, снимая пиджак и бросая его на перила. Он прошел прямо на кухню, открыл холодильник и налил себе бокал вина, в то время как Алекс проследовала за ним следом и с изумлением стала наблюдать за поведением Габриэля — тот словно находился у себя дома.
— Почему ты не звонил?
Он посмотрел на нее поверх края бокала и медленно изогнул губы в улыбке:
— Ты ведешь себя как сварливая жена. Почему ты спрашиваешь? Неужели скучала по мне?
— Как собака по палке!
Габриэль откинул голову назад и рассмеялся:
— Я забыл про твое своеобразное чувство юмора.
Алекс наблюдала за ним, закипая от обиды:
— Я рада, что ты находишь ситуацию такой забавной, Габриэль.
— Давай договоримся кое о чем прямо здесь и сейчас! — Он поставил бокал на барную стойку из сосны, прислонился к кухонному столу и мрачно посмотрел на нее. — Это самая невеселая из ситуаций, в которых я когда-либо оказывался. И если ты думаешь, что можешь тут стоять, дымиться от злости и вести себя так, будто заслуживаешь сочувствия, то я советую тебе подумать еще раз. Я единственный, чья жизнь пошла кувырком, причем в одночасье! Сейчас я вынужден принимать очень важные решения, которые повлияют на жизнь всех нас, а не только на мою! А ты ведешь себя как девчонка, которая не собирается мне помогать! Я понятно говорю?
Алекс упрямо уставилась себе под ноги, признавая, что его слова правдивы, но все еще обижаясь его тон.
— Я никогда не просила тебя изменить свою жизнь ради меня, — произнесла она едва слышно.
Подняв глаза, она обнаружила, что он оттолкнулся от кухонного стола, подошел и встал рядом, нависая над ней. Она пожалела, что на ногах у нее не туфли на высоких каблуках, а носки. По крайней мере, будь она в туфлях на высоких каблуках, их глаза находились бы примерно на одном уровне.
— Я не меняю свою жизнь ради тебя, — проворчал Габриэль. — Я меняю ее ради моего сына.
«А ты сама ничего для меня не значишь. Именно это он подразумевает», — подумала Алекс. Габриэль намерен поступить правильно только ради своего сына, и ей придется с этим смириться, нравится ей это или нет.
Она сделала глубокий вдох:
— Может быть, нам поговорить в гостиной? Я… я еще не ужинала. Еда готова, можно поделить ее на двоих.
Итак, Алекс предлагает ему перемирие.
— Я думал, ты ненавидишь готовить.
Алекс работала в одном из отелей и практиковалась в испанском языке, когда призналась, что от готовки ей становится дурно. При воспоминании об этом Габриэлю захотелось улыбнуться.
— Я научилась… Предпочитаю кормить Люка, домашней пищей, — неохотно призналась она. — Я могу приготовить что-нибудь простое, об изысканных блюдах не может быть и речи.
Значит, он еще не пробовал суфле…
Алекс прошла мимо него в направлении гостиной, которая находилась в передней части дома. Она знала, что его вежливые издевки — способ улучшить неприятную ситуацию и ей придется либо смириться с этим ради Люка, либо превратить их жизнь в постоянное поле битвы.
— Что будет теперь? — спросила она резко, как только они оказались в гостиной. Габриэль уселся на диван, она расположилась в удобном кресле у камина. Взяв бокал, она отпила теплое вино.
— В статье нет никакого упоминания о Люке, — продолжала она, подтянув ноги на кресло и положив подбородок на колени.
— Потому что я о нем не упоминал. Не было никакого смысла. Мир узнает о тебе и о нем тогда, когда я буду к этому готов.
— Ты хочешь сказать, что не сказал своей невесте правду?
— Бывшей невесте. Не сказал. Для этого еще будет время.
— Что же ты ей сказал? — спросила она.
Габриэль пожал плечами.
— Я сказал Кристабель, что нас с ней не связывали такие отношения, которые могут продолжаться долго, и поэтому нам следует их прервать, прежде чем мы оба наделаем глупостей.
— Эта маленькая ложь, должно быть, легко тебе далась, Габриэль. Ты наверняка практиковался много лет.
Габриэль посмотрел на нее задумчиво.
— Кристабель быстро найдет мне замену.
— Все не так просто, как ты думаешь! — Слова сорвались с губ прежде, чем Алекс смогла их сдержать. Она увидела, как Габриэль медленно рассматривает ее смущенное лицо.
— Что ты хочешь этим сказать? — прошептал он, внося в слова некий сексуальный подтекст. — Я по-прежнему тебе небезразличен?
— Конечно безразличен! — в ярости парировала Алекс.
Их взгляды встретились, и она мгновение осознала, что все еще испытывает к нему чувства.
— Здесь нечего стыдиться… Я до сих пор считаю тебя очень привлекательной женщиной…
— Как ты можешь тут сидеть и говорить подобные вещи, хотя совсем недавно сам расторг свою помолвку? Неужели ты так непостоянен?
В какую-то секунду Габриэль стал из потерпевшего обвиняемым. Так решила Алекс. Казалось, у нее был талант к подобным проделкам.
— Я никогда не был влюблен в Кристабель, — сказал он и тут же задался вопросом: «Какого черта я считаю необходимым оправдываться?»
— Ты не был в нее влюблен? — У Алекс радостно екнуло сердце, хотя никакого повода для веселья не было.
— Нет, я не был в нее влюблен, Алекс, — сказал Габриэль, глядя на нее хмуро и неодобрительно. — Из-за этого ты должна чувствовать себя лучше, — процедил он сквозь зубы. — Ты не виновата в расторжении помолвки века.
— Почему же ты собирался на ней жениться?
— Какой смысл говорить об этом теперь?
— Не следует отвечать вопросом на вопрос.
Алекс ухмыльнулась.
— Я отчетливо помню, что однажды ты мне так говорил.
Габриэль вскинул руки и пробормотал себе под нос:
— Это был бы брак по расчету.
Очевидно, он неправильно подобрал слова, потому что она продолжала смотреть на него в упор, затем задумчиво произнесла:
— Брак по расчету. — То же самое ты предлагаешь и мне…
Габриэль открыл рот, чтобы оправдаться, но потом передумал.
— Я надеюсь, ты оценишь тот факт, что пока еще никому ничего не известно ни о тебе, ни о Люке…
— Напомни мне, почему я должна это оценить, — ехидно произнесла она.
— Потому что я не думаю, что ты захочешь иметь дело с папарацци на пороге твоего дома.
