— Сдержал слово? Да я прождал всю ночь и напился до беспамятства. А где была ты, экономка сказала мне на следующий день. Вернулась в Англию, отказавшись от бесплатного отпуска. Вот как тебя это волновало!
Так он действительно беспокоился о ней? Это открытие было для Келли столь же поразительным, сколь чарующим.
— Тебе нечего мне сказать? Это меня не удивляет, — протянул Джанфранко со злой усмешкой. — Ты использовала меня, забеременела и укатила назад, в Англию, не сказав мне ни слова.
— Нет, все было вовсе не так, — выпалила Келли. — Я собиралась встретиться с тобой в пятницу, но… — Она замолчала и нервно провела языком по пересохшим губам.
Джанфранко удивленно поднял черные брови. Та Келли, которую он знал, всегда была предельно искренней.
— И что же произошло, Келли? — ласково спросил он и, сделав еще шаг, сел на софу рядом с ней. Протянув руку, он обнял ее за плечи и осторожно прислонил спиной к мягкой диванной подушке. — Скажи мне…
Злость, подумал он, плохой помощник в отношениях с Келли, она слишком независима, а вот несколько толковых вопросов могут помочь.
Их взгляды встретились, и у нее перехватило дыхание. Его близость действовала ей на нервы.
— Я… я… — Келли запнулась.
— Ну-у, — подбодрил он, гипнотизируя ее взглядом горящих темных глаз.
Сказать ему? Все равно она не умеет ничего скрывать.
— В среду я увидела в газете снимок, на котором был ты со своей последней пассией — неотразимой рыжеволосой красоткой. Снимок был сделан за два дня до этого в Нью-Йорке, — призналась она.
Джанфранко обомлел. Слегка откинувшись назад, он долго недоверчиво смотрел на нее.
— Ты приревновала… — заявил он и впервые широко улыбнулся самодовольной улыбкой.
— Ничего подобного, — решительно возразила Келли, но яркий румянец, вспыхнувший на ее щеках, говорил об обратном.
Не сводя с нее глаз, Джанфранко убрал руку с ее плеча, обнял ее за талию и притянул к себе.
— Неважно, — тихо пробормотал он и прижался к ее губам долгим, медленным, чувственным поцелуем.
У нее закружилась голова и остановилось дыхание. Когда он наконец поднял голову, она пробормотала:
— Зачем ты сделал это?
Джанфранко притронулся кончиком пальца к отчаянно пульсирующей ямке на ее шее.
— Чтобы ты поняла, что я все еще желанен для тебя, — протянул он севшим голосом. — Необходимая предпосылка, чтобы стать моей женой. Взяв ее за подбородок, он добавил: — А мы с тобой поженимся, Келли.
Разыскивая Келли, Джанфранко убеждал себя, что хочет лишь удостовериться в том, что она ни в чем не нуждается. В первый момент он был удивлен своим внезапным предложением пожениться не меньше, чем Келли. Но теперь это решение казалось ему единственно разумным. Его мать будет довольна — она давно уговаривала его жениться и произвести на свет наследника. Поскольку Келли уже беременна, не будет никаких сомнений относительно ее способности к деторождению, как в случае с бедняжкой Оливией. Да, это решение было правильным.
Келли тупо уставилась на него, не веря своим ушам, а он наклонился к ней и, жарко дыша в щеку, подсунул руку под ее ноги. Она оказалась лежащей на софе.
— Подожди.
Джанфранко снова поцеловал ее.
Сопротивляясь, она обеими руками уперлась ему в грудь, чтобы оттолкнуть от себя. Но как только она почувствовала, как бьется его сердце, ее руки сами обвили его шею. Ее губы инстинктивно раскрылись в безудержной, так долго сдерживаемой страсти.
Его рука скользнула под ее свитер, и Келли задрожала. Огонь разлился по ее жилам, и она забыла обо всем па свете.
Он наклонил голову и прижался губами к ее губам.
— Джанфранко, — простонала Келли, испытывая почти болезненное наслаждение.
Он посмотрел ей в глаза.
— Я не сделал тебе больно? С ребенком все в порядке?
Ребенок! Словно холодный душ окатил ее раскаленное тело. Пытаясь сесть, Келли уперлась в могучую грудь Джанфранко.
— Не наваливайся на меня.
Джанфранко отшатнулся, помог ей сесть и опустил ее свитер.
— Я дал себе слово, что не наброшусь на тебя, Келли, но одного взгляда было достаточно, чтобы меня неодолимо потянуло к тебе, — сказал он хрипло. — Несмотря даже на этот чудесный бугорок. — Он положил свою большую ладонь на ее живот, и в этот момент ребенок шевельнулся. — Он шевелится! — воскликнул Джанфранко, в восхищении уставившись на ее живот. — Просто не могу дождаться, когда мы поженимся и я буду как следует заботиться о вас обоих. — Он поднял голову. — Я не навредил тебе или ребенку?
— Нет, нет, не навредил, — важно сказала Келли. Она не хотела лгать ему, но и позволять одержать легкую победу над собой тоже не собиралась. Самонадеянность этого человека злила ее. Она не видела его почти пять месяцев, и вот теперь, снова ворвавшись в ее жизнь, он предложил жениться на ней — так, словно делал ей одолжение. — Что касается женитьбы — в этом нет никакой необходимости, — резко сказала она.
Она была ему не нужна, его интересовал только ребенок! Келли поднялась с софы, взглянула на продолжавшего сидеть Джанфранко и едва не рассмеялась, увидев недоумение в его темных глазах.
— Я прекрасно обойдусь без твоего царственного жеста: я вполне в состоянии сама позаботиться о своем ребенке, — спокойно сказала она и предложила: — Не хочешь выпить кофе на дорожку?
Прежде чем она успела сделать шаг, Джанфранко вскочил с софы и схватил ее за плечи.
— О чем это, черт возьми, ты говоришь, Келли? При чем тут царственный жест? Какая царственность? Да во мне ее нет ни грамма. Тебя беспокоит мой титул? Мне следовало догадаться, что ты не такая, как большинство моих знакомых дам, кому это очень нравится. — Он сжал ее плечи. — Я никогда не стремился иметь титул и даже не ожидал, что когда-нибудь удостоюсь его. Это право принадлежало по рождению моему брату. Но три года назад он погиб во время крушения яхты, и его титул перешел ко мне. Неужели ты серьезно считаешь, что мне доставило удовольствие отказаться от той независимости, которую мне обеспечивала моя работа? Мне пришлось взвалить на себя груз забот о семейных владениях, работать с удвоенной нагрузкой и удвоенной ответственностью. Тот день, когда я встретил тебя, был первым за три года, когда я взял неделю отдыха и впервые вернулся в Дезенцано после смерти брата.
— Почему ты все это рассказываешь?
— Потому что с той минуты, как я увидел тебя, такую красивую, такую беззаботную, я решил забыть обо всем, насладиться отпуском и постараться узнать тебя. Так что ты в некотором смысле права: мне следовало сказать тебе, кто я такой, но тогда мне просто хотелось развлечься. Неужели так трудно это понять?
