Кассандра уже выслушала все уверения врачей о том, что повреждений, опасных для жизни, нет, что возвращение сознания — вопрос времени. И теперь она ждала.
При тусклом свете ночника, когда тишина казалась оглушающей, а одиночество — загробным, в предрассветном паническом неведении, при первых всплесках рассветного марева она ждала, не шелохнувшись. Ждала, пока не вздрогнули ресницы любимого…
Кассандра не считала часов ожидания, не мерила количество исчерпанных сил и излитых слез, растраченных на замаливание своей вины. Она верила, трепеща от страха, она надеялась, упиваясь своим горем, она любила, превозмогая боль многочисленных обид, превознося каждую из них. Она смирилась с тем, что умрет без этого мужчины.
И она впервые не чувствовала себя одинокой…
Рамон позвонил отцу и другому брату, Алексу, связался с младшей сестрой Мерседес.
Поздно вечером Кассандра отослала Рамона домой. Теперь уже она уверяла того, что с Хоакином все будет хорошо. Ей хотелось остаться наедине с возлюбленным, когда он придет в сознание.
Те слова, которые Хоакин сказал ей в запальчивости всего лишь вчера, которые так ее оскорбили, представились сейчас совсем в ином свете. Он не хотел делить ее с другими мужчинами. Этого было достаточно.
Перед уходом Района Кассандра сказала:
— Я должна тебе кое в чем признаться.
— Думаю, это может подождать до лучших времен. Тебе нужно отдохнуть, — сдержанно отозвался брат Хоакина.
— Это важно… — проговорила она.
Рамон устал от ее излияний. Он опасался, что своими мыслями вслух она вновь доведет себя до истерического состояния и ему придется еще долго успокаивать ее. Но он внимательно всмотрелся в Кассандру и произнес:
— Я тебя слушаю. Догадываюсь, что это касается твоих отношений с братом. Я и прежде знал, что ты солгала мне, утверждая, что порываешь с ним окончательно.
— Ты прав, — вынуждена была согласиться Кассандра. — Но я не лгала. Я искренне так думала. И я бессильна противостоять этому чувству.
— Не оправдывайся передо мной, Кэсси. Мне действительно жаль, что это зашло так далеко, — сказал Рамон и вышел.
Кассандра не потрудилась понять, что именно означали его последние слова. Она была счастлива, что осталась наедине с любимым.
— Хоакин! Ты слышишь меня? Ответь.
Кассандра склонилась над ним и поцеловала в щеку, затем провела ладонью по его бледному лбу.
— Хоакин! — позвала она возлюбленного, положив ладонь на его грудь.
Кассандра чувствовала, что его сознание пытается прорваться сквозь тьму небытия. Она звала его с другой стороны, протягивала ему руку.
— Хоакин, — нежно окликала его женщина. Она нежно подула в его лицо, его веки затрепетали, сухой рот приоткрылся.
— Хоакин! Ты слышишь меня? — четко проговорила Кассандра, тихо торжествуя победу.
— Что?.. — прошелестел его бессильный сиплый голос.
Его взгляд скользнул по потолку и устремился на Кассандру.
Этот взгляд казался безразличным. Он вновь скользнул в сторону и остановился на мониторе.
— Где я? — просипел Хоакин.
— Ты в больнице, — нежно проговорила женщина, любовно всматриваясь в него. — Ты упал. У тебя сотрясение мозга. Помнишь, как это произошло? — ласково спросила его Кассандра.
— Нет… — ответил он и болезненно поморщился, когда почувствовал боль, слегка качнув головой.
— Осторожно, — взволнованно прошептала женщина. — Не делай резких движений. Не помнишь — и не надо. Просто отдыхай, — проговорила она и погладила его по плечу.
Хоакин с недоумением посмотрел на нее, затем на ее руку.
Не зная почему, Кассандра отдернула ее от плеча Хоакина.
— Доктор сказал, что все будет хорошо. Но потребуется время для восстановления, — рассеянно проговорила женщина, смущенная его странным взглядом. — Отдыхай, — вновь сказала она, но это было уже излишним, потому что веки больного закрылись.
Вскоре и Кассандру сморил сон. Она проснулась, когда пришел Рамон. Он вошел хоть и тихо, но сон женщины был чуток. Равно как и сон больного.
— Привет, — прошептала Кассандра, когда глаза Хоакина вновь открылись.
— Думаю, стоит позвать дежурную медсестру… И еще я позвоню папе и Мерседес, — подумав, добавил Рамон и вышел из палаты.
— Ммм, — простонал Хоакин и поморщился.
— Что такое? Где-нибудь болит? Позвать доктора? — захлопотала Кассандра, стараясь нежно взбить подушку пострадавшего.
Женщина вновь опешила, когда поймала на себе его хмурый взгляд. Ей сделалось не по себе, и она прекратила свою суету.
— Хоакин, почему ты молчишь? Ты слышал, о чем я тебя спросила? — обеспокоенно проговорила Кассандра, вглядываясь в его лицо.
— Я устал, — скупо произнес он и еще что-то неразборчиво пробормотал, как он обычно поступал, когда его донимали.
— Ты хочешь, чтобы я ушла? — горестно предположила женщина.
Черные брови испанца сдвинулись к переносице. Он тяжело посмотрел на Кассандру и так же тяжело вздохнул.
— Если хочешь, я уйду, — проговорила женщина.
Но он сохранял молчание. Они оба напряженно всматривались в лица друг друга, женщина с растерянностью, мужчина со странной сосредоточенностью.
Лицо Хоакина было жестким и спокойным. От тяжелого дыхания ноздри мерно приподнимались. Сухие губы, сведенные молчанием, четко вырисовывались на лице, обрамленном щетиной. Впрочем, в глазах влюбленной женщины он выглядел бесподобно вопреки всему.
Но помимо напряженной созерцательности его лицо не выражало ровным счетом ничего. Обычно он играл с Кассандрой в ту или иную игру, и, даже когда он демонстративно игнорировал ее, женщина это знала по множеству признаков. Когда Хоакин был холоден и пренебрежителен, он все равно источал невероятную притягательность, и Кассандра все прощала. Теперь же ей сделалось не по себе от такого взгляда. Она поднялась со своего стула и направилась к двери.
— Я думаю, будет правильнее оставить тебя, чтобы ты отдохнул. Скоро приедут твои родные. Я буду ждать в коридоре….
— Нет, — твердо произнес пострадавший.
Женщина удивленно приподняла брови.
— Нет, — так же твердо повторил он. Кассандра нерешительно вернулась к его
постели. Она выжидала, полагая, что он хочет ей что-то сказать.
Хоакин поморщился, казалось, он напряг все бывшие в нем силы.
— Кассандра… — просипел он.
— Я слушаю тебя, говори!..
— Не уходи, пожалуйста, — со вздохом облегчения проговорил он.
— Ты хочешь, чтобы я осталась? — переспросила она.
— Да, останься, — слабым голосом попросил Хоакин.
