— Могу представить, — сухо произнес Рован.
— Нет, ты не можешь! — возразила она, а ее голос так дрожал, что, казалось, она вот-вот разразится слезами от злости и расстройства. — Он преподнес это так, как будто ты собираешься открывать гарем или что-то в этом роде. В стиле семейки Делани!
— Я не вижу причин, почему грехи моих предков должны быть приписаны мне, — сказал Рован, затем резко добавил, практически теряя терпение: — И вообще, Эмер, это не твоего ума дела, кого я «притащил с собой из Англии» в Рахин.
— Кто она? — потребовала ответа Эмер, превращаясь в настоящую фурию. — Как она выглядит? Сколько ей лет? Люди давно уже связывают нас с тобой, поэтому я имею право знать!
— Нет у тебя вообще никаких прав! — отрезал он. — Но раз уж ты затеяла все это безобразие ради того, что ты считаешь жизненно важной информацией, я постараюсь наиболее полно удовлетворить твое любопытство. Давай попробуем описать Николу Флетчер. — Он намеренно замолчал, и мне показалось, что он нарочно ее провоцирует. — Она худенькая, мне кажется, даже слишком худенькая…
— Но как она выглядит? — нетерпеливо перебила его Эмер.
— Хорошенькая! Но не такая красивая, как ты, Эмер.
— Уфффф…
Я скорее угадала, нежели услышала ее облегченный вздох.
— Но она обладает чем-то неуловимо загадочным, что трудно описать словами. Это интригует мужчин, заставляет попытаться разгадать ее.
— И это что-то неуловимо загадочное заинтриговало тебя настолько, что ты решил притащить ее в Рахин, под родную крышу, так что вся округа теперь гадает о твоих намерениях? — Голос Эмер чуть не срывался на визг.
— Ты забываешь, что она моя родственница, — спокойно произнес он.
— Это всего лишь предлог, Рован Делани. Тебя никогда не заботили твои родственники, только посмотри, что ты сделал с бедняжкой Итой…
— Давай не будем втягивать сюда Иту. — Тон его свидетельствовал, что он разозлился не на шутку.
Девушка замолчала, как будто продумывая свою дальнейшую тактику, затем провокационно сладким голоском произнесла:
— Ты не хочешь предложить мне выпить, а, Рован? Мне как-никак предстоит длинный путь назад.
— Нет, я не намереваюсь делать ничего подобного, потому что прекрасно знаю, что у тебя на уме, но, видишь ли, я не один из твоих верных щенков-дружков, которыми ты успешно манипулируешь, зная, что они тебя боготворят. У меня выработался иммунитет к твоим прелестям, так что не теряй времени понапрасну. — Его голос прозвучал как удар хлыста, и я с любопытством наблюдала, как он железной волей сдерживается, чтобы не поддаться на ее чары, которые, надо сказать, были весьма сильными.
Она вздрогнула от его слов, и я заметила, как ее белоснежное красивое лицо перекосилось от истерического гнева. Затем с проворностью змеи она вдруг замахнулась, и я угадала ее намерение влепить ему пощечину, но и эта ее атака была отражена, однако между ними как будто пробежала искра. И он медленно привлек ее к себе, а их руки переплелись. Когда их тела соприкоснулись, я отвернулась от окна.
На следующее утро меня разбудил стук в дверь. Я спрыгнула с кровати и скорее отперла замок. Тут я почувствовала себя неловко, потому что за дверью оказалась всего лишь Ита с небольшой тарелочкой.
Она взглянула на меня удивленно, затем произнесла с характерной для Делани прямолинейностью:
— Ради всего святого, ты зачем заперлась? Ты что, ожидала, что тебя убьют ночью?
Я вряд ли могла внятно объяснить ей, что и Делани, и замок Рахин делают меня нервной и подозрительной уже сами по себе, но, к счастью, она не стала дожидаться ответа, а проследовала за мной в комнату и поставила тарелку на прикроватный столик.
— Я тут принесла тебе чай с тостом, так как завтрак, судя по всему, сегодня запоздает; таким образом, это нечто вроде предложения мира! — Затем она торопливо добавила: — Извини, что я так набросилась на тебя вчера вечером, просто Рован всегда пробуждает во мне худшие чувства.
Я завернулась в одеяло, а она подошла к окну и отдернула шторы, позволяя сияющему свету раннего утра проникнуть в комнату. Прошлым вечером она показалась мне немного мрачноватой, сейчас же это впечатление рассеялось.
— Ну как спалось? — равнодушно спросила она. — Мы тут не привыкли рано ложиться, может быть, наши устои тебе покажутся немного нетрадиционными и небрежными во многом. Рован не потрудился рассказать мне о тебе поподробнее, но если ты привыкла к четкому режиму и распорядку дня, то тебе, наверное, трудно будет привыкать к нашему…
Вспоминая распорядок жизни, установленный тетушкой Дорис, я ответила:
— Знаешь, мне кажется, моя тетя, у которой я жила прежде, была совершенно обычным человеком, но мы с Джойс ели в одно и то же время и частенько вели ежедневник.
— Джойс? А кто это? — Впервые эта странная девушка проявила какой-то реальный интерес к моей персоне и к тому, что со мной связано.
— Джойс — моя кузина. Она скоро выходит замуж.
Ита присела на краешек моей постели и задумчиво посмотрела на меня:
— А ты ее любишь?
— Ну… — замялась я.
Она нетерпеливо мотнула головой:
— Можешь говорить мне без хождения вокруг да около. Я ненавижу лицемерить. — Когда она увидела мое замешательство, то в знак раскаяния даже легонько хлопнула себя по губам. — Ох, дорогая, похоже, я опять наговорила грубостей!
В ее манере было что-то необыкновенно покоряющее, и я даже рассмеялась, затем ответила:
— Да нет, все в порядке, я и впрямь не особо любила Джойс, но, вероятно, это происходило из-за того, что мы слишком разные. Наверное, не было ни единого вопроса, в котором наши мнения совпали бы.
— Тогда, наверное, ты была рада, когда Рован приехал за тобой?
Я помялась, вспоминая его тираническое отношение ко мне и уверенность в том, что я буду беспрекословно подчиняться его воле.
— Да в общем-то меня никто и не спрашивал. Тетушка Дорис собирается продавать дом, когда Джойс выйдет замуж.
— И она попросту выставила тебя? — прямолинейно спросила Ита. — Так?
Я кивнула, а она взглянула на меня серьезно:
— Полагаю, что, если бы тебе предоставили право выбора, ты бы здесь не появилась?
— Ну, я бы, конечно, никогда не согласилась принять милостыню от твоего брата, если бы я знала наперед, что моя тетушка собирается связаться с ним.
— А что бы ты стала делать? — с любопытством спросила она.
— О! — с гордостью ответила я. — Я бы устроилась на какую-нибудь работу. — Конечно, это было слишком громко сказано, потому что в глубине души я знала, что тетя Дорис была права, говоря, что без соответствующего образования мне вряд ли удастся получить приличное место.
