Он замолчал, и Дороти решила, что Соня и Норман проделали колоссальный труд, воспитывая своих детей. Детство Алана было наполнено любовью, воспоминания о нем доставляли ему радость, и не впервые Дороти испытала тоску по семье, которой была лишена, по счастливому детству, которого не знала.
— А вы, Дороти? У вас большая семья? Есть братья, сестры? — спросил Алан.
Дороти на секунду замешкалась.
— Нет, — коротко ответила она, с облегчением увидев через его плечо, что они приближаются к конюшням.
— Ах, так вы единственный ребенок? Не могу представить, каково это, — произнес он задумчиво. — А родители? Чем занимается ваш отец?
Дороти проглотила сдавивший горло комок.
— Я не знаю своего отца, он расстался с мамой еще до моего рождения, — ответила она, старательно сохраняя ровный тон.
Но Алан уловил в ее голосе отзвук горечи и еще какой-то эмоции, которой не смог дать определения.
— Очень жаль. — Он вздохнул. — Наверное, вам с матерью пришлось нелегко, — предположил он, направляя Лютика в огороженный загон перед конюшней и натягивая поводья.
— Да, так и было, — ответила Дороти и, выпустив его пояс, приготовилась спрыгнуть на землю.
Он предложил ей руку, но Дороти отказалась от помощи и самостоятельно соскользнула с широкой спины Лютика. Том, уже знакомый ей конюх, подошел к ним торопливым шагом. Алан, скрипнув седлом, последовал примеру Дороти.
— Роза Ветров вернулась? — спросил он, передавая конюху поводья.
— Да, сэр, кобыла прискакала минут десять назад, — объявил Том.
— Надеюсь, с ней все в порядке?
— Я ничего необычного не заметил, — насторожился Том.
— Ее напугала змея, — объяснил Алан. — К счастью для нас Лютику не удалось сбежать.
— Э… простите, сэр. — Том нервно улыбнулся шефу. — Клод спрашивает, не могли бы вы взглянуть на Принцессу. Ему кажется, у нее что-то неладно с передней правой ногой.
Лицо Алана омрачилось.
— Скажи Клоду, я сейчас иду.
Том, кивнув, повел Лютика в стойло.
— С этим я сам должен разобраться, — сказал Алан Дороти. — Вы найдете отсюда дорогу до дома?
— Запросто, — ответила девушка.
— Я долго не задержусь, — сказал Алан, — приду и сразу же разыщу для вас эти кассеты.
— Вот и хорошо, — ответила Дороти. — Увидимся.
Дороти вернулась в дом и поднялась в свою комнату, не столкнувшись ни с кем из хозяев. Она сбросила джинсовую куртку на кровать и села, чтобы стянуть сапожки. Потом прошла в примыкавшую к спальне ванную, вымыла руки, и когда вытирала их полотенцем, бросила взгляд на свое отражение в зеркале, висевшем над туалетным столиком. Девушка с неудовольствием отметила, что щеки у нее до сих пор неестественно красные, а в глазах — это тоже не осталось для нее незамеченным — появилось новое незнакомое выражение. Губы слегка припухли, что несомненно явилось следствием поцелуя, которым наградил ее Алан.
В памяти всплыли недавно пережитые мгновенья. Она зажмурилась и снова ощутила прикосновение его губ, жар, волнение и внезапный сокрушительный натиск соблазна.
Дороти не могла похвастаться богатым опытом общения с мужчинами, а что касается поцелуев, то она всегда смотрела на обязательный ритуал слияния губ при завершении свидания, как на неизбежное зло. Теперь все изменилось…
Ни один поцелуй не вызывал в ней ощущений, подобных тем, что она испытала в миг, когда губы Алана соединились с ее губами. Дрожь желания снова охватила ее, дыхание замерло в гортани. А если он еще раз ее поцелует, откликнется ли ее тело подобным образом снова?
— Ну довольно! — громко произнесла Дороти, решительно прерывая неуместные грезы. Поцеловаться с Аланом еще раз — как только ей взбрело подобное в голову?
Дороти бросила полотенце на туалетный столик и вернулась в спальню. Нервным движением она толкнула стеклянную дверь на балкончик и, выйдя на воздух, несколько раз глубоко вздохнула, стараясь изгнать Алана из головы, но он, словно попавший под седло репейник, прочно засел у нее в мыслях.
Что бы он подумал, узнав, что поцеловал двадцатисемилетнюю девственницу? Наверное, расхохотался бы.
Дороти сознавала, что ее нежелание позволить себе романтические отношения с мужчиной отчасти происходило оттого, что в свое время ей пришлось наблюдать, как медленно разрушается брак ее матери с Люком О'Хансеном. Жители Литчвуда, весьма старомодные в своих взглядах, не одобряли разводов, и ее мать уже не впервые стала притчей во языцех.
Дороти вспомнила, как в выпускном классе школы ходила на свидание. Мартин Байер, ничем не примечательный, но вполне интеллигентный юноша с обилием скобок во рту, пригласил ее на один из танцевальных вечеров, которые регулярно проводились в школе. Потом он проводил ее до дома и неловко поцеловал, и Дороти до сих пор помнила, как его металлические скобки лязгнули ей по зубам.
В колледже соседка Дороти по комнате предложила встречаться парами, но после нескольких вечеринок, большую часть которых Дороти страдала от смущения и отбивалась от несимпатичных ей ухажеров, она окончательно устранилась от развлечений такого рода. Девушка с головой ушла в учебу и уже не находила времени даже для легкого флирта, не говоря уже о серьезных отношениях.
Она соглашалась с матерью, что образование необходимо, но когда, получив степень, вернулась домой, то засунула диплом в дальний угол шкафа и устроилась на работу на один из окрестных конных заводов. С этих пор она только и делала, что занималась лошадьми, и не хотела ничего другого. Она быстро приобрела репутацию специалиста по лошадям с дефектной психикой.
Ее первый и единственный мало-мальски продолжительный роман длился ровно месяц. Роберт Файн был определенно милым и привлекательным молодым человеком, к тому же племянником владельца одного из крупнейших конных заводов в Арканзасе.
Польщенная его вниманием, она приняла приглашение на обед. Как ни странно, общение с ним доставило Дороти удовольствие, к тому же в тот раз он не сделал попытки поцеловать ее. Следующие несколько недель они регулярно встречались, но несмотря на то, что Роберт ей очень нравился, дыхание от его поцелуев у нее не замирало, трепет волнения ни разу не пробежал по жилкам, не охватило сладостное предчувствие… Не в пример поцелую, соединившему ее с Аланом на берегу озера…
Дороти даже негромко чертыхнулась. Мысли ее, совершив полный оборот, снова вернулись к исходной точке. Она сурово отчитала себя за то, что позволила одному единственному поцелую мужчины, о котором вовсе не могла сказать с уверенностью, что он ей нравился, подействовать на себя так сильно. Очень маловероятно, что Алан станет предаваться воспоминаниям о ней и о том, что сегодня утром произошло у озера. Ей следует выбросить эти глупости из головы… так, словно ничего не было.
