Я заметила, что у нее длинная белая шея и такие же длинные пальцы. Никогда раньше мне не приходилось видеть таких рук. Они постоянно нервно двигались, будто Рейчел пыталась что-то стереть с кончиков пальцев.
— Привет! — чуть кивнула она и снова обратилась к маме: — Могу я узнать, почему вы сочли необходимым обратиться к доктору Вайбурну, миссис Роуланд?
— Конечно. Мне показалось, что у сэра Джеймса затруднено дыхание.
— Не знала, что у вас есть образование в этой области. — Голос сиделки был холодным как лед. — Думаю, вы преувеличиваете тяжесть его состояния.
— Доктор Вайбурн велел придерживаться прежних рецептов, — отрезала мама.
— Доктор Вайбурн — придурок… — выдала мисс Форрестер. — Через мои руки прошла сотня таких пациентов, и мне лучше знать, что делать!
У меня от удивления челюсть отвисла. Что моя мать собирается ответить на это? Сиделка сэра Джеймса просто отвратительна. Да как она смеет думать, что лучше доктора? Неужели она действительно нравится Лоренсу Бракнеллу, как такое вообще возможно? Наверное, ее привлекательная внешность способна вскружить голову любому мужчине. Жизнь определенно начинала учить меня, и ее уроки имели нехороший привкус.
Беседа между мисс Форрестер и мамой переросла в явное противостояние.
Мисс Форрестер заявила, что на ней одной лежит ответственность за больного и что она тщательно изучила его состояние перед тем, как уехать, и убедилась, что ему ничего не понадобится в течение дня. Сердце сэра Джеймса практически не было поражено болезнью, а его затрудненное дыхание происходило из-за неизлечимого недуга легких. Но он не собирался умирать и именно она, мисс Форрестер, решает, посылать ли за доктором Вайбурном или нет, и так далее и тому подобное. Мама молча выслушала все это, сжав губы и не отводя взгляда от глаз медсестры, потом ответила:
— Когда вас нет, сестра Форрестер, я отвечаю за состояние больного, и если сочту нужным, то и впредь буду звонить доктору Вайбурну. А если вы считаете его придурком, то почему бы не посоветовать мистеру Бракнеллу сменить врача?
— Я все сказала, — огрызнулась мисс Форрестер и убралась вон.
Я тут же бросилась на защиту:
— Да как она смеет говорить с тобой в таком тоне? Просто кошмарная женщина! Она и вправду нравится сэру Джеймсу? Неужели доктор Вайбурн действительно плохой врач? Не думаю, что она имеет право говорить с тобой так, почему ты позволяешь ей это?
Мама молча убрала со стола посуду и улыбнулась мне:
— Вопросы! Вопросы! Что ты за ребенок! Не переживай по поводу мисс Форрестер, мы с ней никогда не ладили, но, уверяю тебя, я смогу работать с этой женщиной, если это необходимо. Ей просто не понравилось, что я вызвала доктора Вайбурна в ее отсутствие. Он сказал, что нет необходимости менять лекарства и что такого дыхания следовало ожидать. Но он похвалил меня за то, что я так оперативно среагировала и послала за ним, и признал, что это было моим долгом.
Я еле сдержалась, чтобы не выдать маме последние новости, которые услышала ночью, ведь мисс Форрестер уверяла мистера Бракнелла в том, что доктор Вайбурн повысил дозу лекарства. Но я так и не решилась признаться матери в том, что подслушивала, так что мы просто сменили тему разговора, и я постаралась больше не думать об этом.
Неделю спустя, прекрасным апрельским утром, моя мама решила вдруг устроить мне сюрприз и вызвала шофера. Сначала мы поехали в Восдейл-Хэд и погуляли по небольшой милой деревушке, где, как говорят, была самая маленькая школа и самая большая церковь. Мама показала мне кемпинг и пожаловалась на то, что летом это место просто не узнать: вид многочисленных палаток и неопрятных туристов портил великолепный пейзаж. Я согласилась с этим, но попыталась защитить свое поколение:
— Нас так много, надо же нам где-то расправлять свои крылышки. Моя школьная подруга даже писала эссе на эту тему, когда мы изучали социальную реформу.
— Ну а мне нравится Озерный край таким, какой он был во времена моего детства. Только после войны эти места стали настолько привлекательными для туристов.
А в начале мая, к моему восторгу, мы поехали в Эгремонт и пообедали там. У мамы был выходной. Она сказала мне, что редко покидает Большую Сторожку, но теперь, когда я здесь, ей хочется развлечь меня, и я оценила этот ее поступок.
Мне очень хотелось побывать в городке, где жил Лоренс Бракнелл и где он работал архитектором. Я уже собиралась расспросить насчет его конторы, как мы прошли мимо нее. Я остановилась и стала пожирать глазами табличку с надписью:
«Лоренс Бракнелл, А.Р.И.Б.А.»
Офис находился в нижнем этаже великолепного старого каменного здания. В Эгремонте было полно таких. Но мама схватила меня за руку и потащила прочь:
— Пошли, дитя мое.
Я совсем не ощущала себя ребенком. Меня так и разбирало зайти в офис и снова увидеть его. В голове у меня роились безумные идеи, как я войду и сделаю вид, что мне нужен его совет, и тому подобное; все, что угодно, лишь бы посидеть напротив него и посмотреть ему в глаза, даже если он снова обойдется со мной не очень приветливо. Где только была моя гордость?! Неужели я такая дурочка?
Но мне пришлось подчиниться и постараться забыть об этом, наслаждаясь видом рынка и бронзовой статуи солдата, представлявшей собой военный мемориал. Потом мы отправились в церковь, построенную норманнами в двенадцатом веке, затем заглянули в парочку магазинов. Наш тур закончился в местной гостинице, где мы заказали себе ветчину с салатом и по чашке чаю.
Я заметила, что мама уже рвется назад домой. Странно, что такая молодая женщина, как она, вела жизнь затворницы в доме сэра Джеймса и даже чувствовала себя несчастной вне его стен. У меня не было ни малейшего желания возвращаться, и я сказала ей об этом.
— У меня есть немного денег, и мне бы очень хотелось еще побродить по магазинам. Хочу купить открытки для своих подруг по школе. Почему бы тебе не отправиться домой на машине, а я приеду потом на автобусе? — заныла я.
Сначала мама отказалась от этой идеи, но я совсем скуксилась и напомнила ей, что мне уже девятнадцать и что это просто абсурд, я же не ребенок и могу походить здесь одна. Она рассмеялась и согласилась со мной:
— Извини, Верунчик! Я немного отстала от жизни и вижу, что мне надо бы изменить свои взгляды. Что ж, поеду с Унсвортом домой, а ты вполне можешь вернуться четырехчасовым автобусом, если хочешь еще поболтаться здесь! Но сегодня довольно холодно.
— Я не замерзла!
— Позвони мне из Восдейла, и я пошлю за тобой Унсворта.
