— Как будто я не знаю! Жаль, я раньше не узнал, что Ричард заболел. Я бы появился на Финьюкейн-фарм совсем по-другому. И тогда, возможно, — продолжал он, покосившись на Роберту, — встретил бы более теплый прием.
— Сомневаюсь! — выпалила Роберта, проходя в шумный и полный народу бар.
Клемент прищурился и вопросительно взглянул на нее, пока их вели к столику в углу, у окна, которое выходило в садик. Но только когда им принесли напитки и оба сделали заказ, который официант записал мелом на основательных размеров доске, Клемент вернулся к ее словам.
— Так, значит, дело не в том, что я, не спросив про здоровье Дика, обрушился на вас с требованиями немедленно заняться картиной?
— Нет. — Роберта пригубила фруктового сока с содой, глядя на сидящего напротив Клемента.
Сегодня на нем была белая рубашка с закатанными до локтей рукавами и льняные светлые брюки, слегка помявшиеся после поездки. И выглядел он, как всегда, безумно привлекательно. Не заметить Клемента было невозможно.
— У меня такое ощущение, будто вы навели на меня вашу лупу, — сухо произнес он. — Так скажите, почему у меня не было шанса с самого начала.
— Папа мне еще в детстве прожужжал про вас все уши, — откровенно призналась Роберта.
Клемент уставился на нее, совершенно ошеломленный.
— Но я же тогда был ребенком. Чем же не угадил вам?
— В тот единственный раз, когда мы встретились детьми, вы вели себя со мной просто ужасно.
— А, так вот в чем дело… — протянул Клемент. — Я просто робел.
— Ох, да ничего подобного! Я была прыщавой толстушкой, и вы от меня нос воротили.
— Видите ли, я рассчитывал встретить парня, вот и все. Дик как-то не удосужился уточнить, что его Берти — девчонка.
Роберта хихикнула.
— И вы с трудом высидели обед, а потом в первый же удобный момент уехали на своем мотоцикле.
— Вы меня до полусмерти напугали. Сидели, молчали, как бука, только сверкали глазами с таким видом, будто вот-вот воткнете в меня хлебный нож, — возразил Клемент. — И вы вовсе не были толстой…
— Ой, не надо, была! — настаивала Роберта. — Когда родители развелись, я нашла утешение в еде. И когда мы встретились, я просто кипела от досады: ведь вы жили в Каррикмансе, а я — нет. Потом я возненавидела само ваше имя, ведь отец только о вас и говорил, когда я приезжала к нему на каникулы.
— Про вас Ричард мне тоже много рассказывал. Но в том возрасте я не интересовался девочками, неважно толстыми или худыми. — Клемент отхлебнул пива и криво улыбнулся. — Сказать по правде, Роберта, я заинтересовался вами, когда Ричард сказал, что вы унаследовали его таланты и склонности.
Роберта благосклонно кивнула.
— Другой мужчина стал бы петь дифирамбы моим глазам, а вы купились на мои профессиональные навыки.
— Глаза ваши мне тоже понравились, как и все прочие черты и детали внешности. Но вы были колючей как ежик, так что я помалкивал, — сказал Клемент напрямик и также прямо посмотрел в глаза Роберте. — Вы ведь не считаете, что Ричард думает обо мне больше, чем о вас?
— Нет, не считаю. Теперь, во всяком случае. Но тогда во мне кипела подростковая злость. — Роберта отвернулась и посмотрела на садик за окном. — Я ужасно завидовала вам, что вы проводите с отцом столько времени. И ненавидела бесконечные отцовские рассказы об отпрыске-вундеркинде, который нашел очередной шедевр. Потому так повела себя в ваш первый приезд. — Она снова перевела взгляд на своего собеседника. — Я тоже не хочу делить отца с кем-то еще.
Клемент кивнул.
— Понимаю вас. Но нельзя сказать, чтобы я много виделся с вашим отцом. Я приезжал к нему в мастерскую довольно часто. Но по большей части все каникулы — и в школе, и в университете — я проводил, занимаясь делами нашего аукционного дома. Начинал с самых низов. Это было нетрудно, мне нравилось все, даже работать грузчиком. Однако больше всего я любил посещать с отцом всякие выставки и распродажи или самостоятельно ходить по всяким лавчонкам, выискивая что-нибудь диковинное.
Вот так, не было никакого избалованного барчука, созданного воображением Роберты.
— У нас гораздо больше общего, чем я думала, — признала молодая женщина. — Чуть ли не все каникулы я проводила в мастерской отца…
— Учились у мастера.
— Не думаю, что отец считает себя мастером.
— А я считаю, — живо откликнулся Клемент. — И мой отец тоже.
Тут принесли заказанные блюда, и разговор прекратился, если не считать одобрительных возгласов, адресованных местной кухарке. И только когда они опять вышли на жаркое летнее солнце, Клемент сообщил своей спутнице, что сюрприз, о котором он говорил, — это приглашение в гости.
— Правда? — спросила заинтригованная Роберта. — А к кому? Или это все еще секрет?
— Мисс Эдна Риордан из Риордан-мэнора, что на берегах реки Шур, пригласила нас на чай.
— Ради Бога, — воскликнула изумленная Роберта, — кто такая эта Эдна Риордан?
— Последний отпрыск семейства, владевшего нашим полотном, — торжественно объявил Клемент. — Будучи в Дублине, я узнал, откуда взялась картина, и выяснил, что случилось с поместьем владельцев. Мисс Риордан продала особняк, и его переделали в дом для престарелых. Но с условием, что до конца своих дней она будет бесплатно жить в своих старых комнатах и получать полноценный медицинский уход.
— Здорово! — восхитилась Роберта.
— Ей скоро восемьдесят, но держится старушка прекрасно, — сказал Клемент, мечтательно улыбнувшись. — Немного хромает, но все еще весьма элегантна, и с головой у нее в порядке. Я просто влюбился в нее.
— Так вот где вы были вчера, — брякнула Роберта и покраснела под взглядом Клемента.
— Вы скучали по мне? — быстро спросил он.
— Нет, — солгала молодая женщина.
— Я бы позвонил, но вернулся за полночь. Не хотелось снова вас пугать.
— Я не трусливая мышка! — ехидно откликнулась Роберта.
— Вы больше похожи на тигрицу. — Клемент серьезно посмотрел на свою спутницу. — Позапрошлой ночью я очень корил себя за поздний звонок.
— Я испугалась, что звонят из больницы, — призналась Роберта.
— До меня это слишком поздно дошло, — покаянно произнес Клемент. — Больше не повторится.
— А больше я и не буду так волноваться, — небрежно обронила Роберта.
— Тогда я буду звонить каждый вечер в десять часов. Можно? — спросил он.
— А это не создаст вам проблем?
Клемент улыбнулся.
— Не создаст. И вы запросто звоните в Братер-коль, если не спится и охота поболтать со мной.
Роберта и помыслить не могла о том, чтобы звонить Клементу посреди ночи, кроме как в случае крайней необходимости. Но, тем не менее, улыбнулась, выражая согласие.
