Я должен тебе объяснить…
– Конечно, дорогой мой… Я могу ждать столько, сколько ты захочешь, но не надо мне ничего объяснять. – Она стала покрывать поцелуями его плечи, одновременно расстёгивая на нем рубашку.
– Ты.. Ты что делаешь? – вскрикнул он.
– Гришенька, я не знаю, как доказать тебе, что я люблю тебя больше жизни, и что для меня это все очень серьёзно! Хочешь, возьми меня прямо здесь! Возьми меня! Мы будем вместе, Злата твоя – секс-тренажёр, больше не понадобится! – говорила она, снимая с себя майку и обнажая свою уже выросшую грудь.
Гриша попытался её остановить. Он боялся, что сейчас зайдёт Валентина и дело усложнится вдвое.
– Чаяна стой! Перестань! Ты вообще меня слушаешь или нет?! – он перешёл на крик.
Чаяна набросилась на него, раздирая его рубашку, стала покрывать его поцелуями.
– Возьми меня, милый! Я знаю, ты хочешь этого! Это будет моим подарком, самым лучшим подарком себе и тебе, на день шестнадцатилетия! Многие девушки отдаются своим любимым парням в этот день!
Григорий грубо оттолкнул девушку и стал поспешно одеваться.
– Ты с ума сошла, Русалка! Совсем крышу снесло тебе! Ты уже не маленькая, да, это ты правильно заметила! Так неси же ответственность за свои слова и поступки!
Чаяна недоуменно смотрела на него.
– Ты что?! За что нести ответственность? За то, что я люблю тебя и призналась в этом? Что в этом крамольного? Что плохого в любви? Милый мой, ты только скажи, и я сделаю все! Все, что ты захочешь… Только объясни мне, почему ты отстраняешь меня? Стесняешься что ли?! Почему отвергаешь меня? Разве я недостаточно красива для тебя? – Слезы опять навернулись на её глаза. Она встала и обхватила его руками сзади.
– Всё. С меня хватит! – сказал он резко. – Да, ты красива! Но красота – это ещё не все, пойми это! Я не люблю тебя! Я не хочу тебя!!!
Она ещё долго смотрела на него. Сникла…
– Не верю…, – прошептала она.
– А ты поверь! – выкрикнул Гриша и встал.
Чаяна молчала. Стала одеваться. Заплакала.
– Я, все равно, не верю тебе… Ты просто считаешь меня слишком маленькой, в этом все дело, так ведь? – произнесла она.
На шум в комнату ворвалась Валентина. Увидев полураздетую рыдающую Чаянку, женщина все поняла. Гриша пытался оправдаться.
– Мм.. мама Валя, это не то, что ты подумала! – он поспешил её успокоить. – Ты же знаешь, я никогда не обижу мою любимую сестрёнку! Просто Чаянка…
Женщина посмотрела на него и покачала головой.
– Иди домой, малыш! – сказала она тихо. – Иди, сынок…, а я уж тут сама…
Она подталкивала обескураженного Гришу к двери. Тот с недоумением смотрел на неё.
– Я знаю, сынок. Я все знаю, – продолжала Валя. – Иди, дорогой, завтра созвонимся обязательно!
Проводив Гришу, Валентина направилась к дочери.
Чаяна сидела на кровати и отрешённо куда-то смотрела. Слезы ещё не высохли на её раскрасневшемся лице.
– Ты в порядке, доченька? – спросила Валя.
Девушка не сразу ответила.
– Вот…, тут я столько фильмов видела о первой любви, книги читала, романы всякие, классиков… Все думала… а какая будет моя первая любовь? … – она говорила охрипшим голосом, смотря в окно. Обернувшись, она всхлипнула.
– Мамочка… Он сказал, что я ему не нужна… Что он не любит меня… Это правда что ли? А как же тогда всё? Зачем же это всё вообще было?! – Она опять стала плакать.
Слезы навернулись на глаза матери. Она приблизилась к Чаяне, обняла её крепко, стала разглаживать потрёпанные волосы.
– Девочка моя, моя красавица! Ты же моя принцесса! Самая красивая девочка на свете… Самая талантливая! Я обещаю тебе, все пройдёт. Все пройдёт…
Чаяна посмотрела на мать с укором.
– Мама… И ты тоже?! Не пройдёт! Ничего не пройдёт! Мама, мама! – она обняла мать и безудержно рыдала.
– Почему никто не сказал мне, что это так больно, мама!! Господи, как мне больно!!! – она уткнулась в Валину грудь, и тело её тряслось от приступов плача. Ее дыхание стало частым, казалось, что Чаяне не хватало воздуха.
Валя тоже беззвучно плакала. Она не знала, что ответить дочери. Что надо было ей ответить? Что такова жизнь, которая состоит из боли и разочарований? Что любовь не всегда большое счастье, и что по большей части, любовь – это слезы и отчаяние. Валя знала, что теперь Чаяна навсегда попрощается с детством. Это был ее первый опыт взрослой жизни. Её «боевое крещение».
– Малышка моя… Ты такая хорошая, умная, красивая. У тебя ещё столько будет парней… А Гриша… что Гриша… – Валя успокаивала её, но сердце разрывалось.
– Мне не нужны другие, мама! Мне он нужен! Он!!! – Чаяна плакала и плакала. Валентина гладила дочь по голове, ей казалось, что она сейчас задохнётся от боли и досады.
– Я знаю, малышка… Я знаю, – повторяла она.
8
Гриша вернулся домой. Он чувствовал усталость и измождение, словно, его заставили работать несколько часов. Его мать, пожилая женщина со слабым здоровьем, встретила сына в коридоре.
– Что с тобой, Гришенька? – спросила она. – С тобой все в порядке? Бледный ты какой-то.
– Да, мамуленька. Все в порядке, не переживай, – ответил он.
– Ну если хочешь есть, там котлеты с жареной картошкой. – устало проговорила мать.
– Спасибо мамочка, я сыт, я же к Чаянке ходил в гости…
– А… забыла уже, ну надо же… Валюшке привет от меня передал? – спросила мать. Гриша закивал головой.
Женщина медленно пошла в свою комнату. Дойдя до нее, она плотно закрыла за собой дверь.
В последнее время, его мать стала очень религиозной. Она постоянно читала Библию и посещала церковь. Гриша не возражал. Религия помогала ей справиться с депрессией – изнуряющим сахарным диабетом и уходом мужа. Мать его была образованной женщиной из хорошей семьи, но жизнь отняла все её надежды быть счастливой. В отличие от Валентины, которая стойко боролась с невзгодами, Гришина мать замкнулась в себе, и все что происходило вне стен своей комнаты, включая собственных детей, мало её волновало.
Гриша тоже поплёлся в свою комнату, и, не включая света, уселся в кресло. За окном распростёрлась ночь. Но жизнь в Москве только начиналась. С улицы была слышна музыка, смех, шум проезжающих машин. Гриша смотрел в окно. Он был в шоке от пережитого дня. Он никогда не мог даже представить того, что Чаяна его полюбит. Да, его поклонники в соцсетях постоянно твердили ему о том, что у Чаяны есть к нему чувство, но он считал это лишь глупой блажью, фантазиями их зацикленного на паре «Грияна», мозга.
