этот журнал не единственный. Найду себе другое место. Должность редактора… обидно терять, конечно. Но на таких условиях – да пропади оно всё пропадом!
ТЕМЫ: бесит, бесит, бесит!!!
НАСТРОЕНИЕ: бесит!!!
ЧЕТВЕРГ, 22 СЕНТЯБРЯ, 20** года
01:44
Уйдёшь ты, Зайцева. Угу, конечно. Кто ж тебя отпустит? Ты сама и не пустишь. Слабая. Дура.
Когда только-только приняла решение уйти – даже как-то полегче стало. Спокойней. Наконец-то вся эта свистопляска кончится. Эмоциональный шторм утихнет. Буду спокойно жить с Женей, дуть в попу Клео. Может вообще на работу больше выходить не буду. Приму Женькино предложение, выйду за него, рожу ребёнка. Почему бы и нет, в конце концов?
Потому что, блин.
Потому что Градский.
– Вижу, Кирилл Сергеевич уже говорил с тобой.
На следующий день после работы эта скотина явилась ко мне в кабинет. И как только я его увидела, всё спокойствие сгорело к чертям собачьим.
– Да! – выпалила я злобно. – Говорил! И знаешь что? Я увольняюсь!
Я начала швырять на стол свои вещи с полок. Но Градский схватил меня за руку.
– Почему?
– Потому что ты мудак, Саша, вот, почему! – Я уже почти орала. И было плевать, услышит кто-нибудь или нет. – Ясно тебе?! Мудак, каких мало! Что тебе от меня надо?! Оставь меня в покое! Найди себе на «Дне» другую девку, выдрессируй её и живите счастливо! А я устала, ясно?! Я не хочу больше того, что было! Оставь меня в покое! Не хочу видеть тебя в моей жизни!..
На последних словах голос почему-то надломился. И потекли слёзы.
Градский молчал. Просто смотрел на меня и молчал. Я пыталась высвободить руку, но он не пускал. А меня прям раздирало. И дикая злость и какая-то… усталость, что ли. Не могу больше! Не могу! Не хочу! Хватит этих грёбаных эмоциональных качелей, этих «осколков», этого надлома, этой зависимости!
И вдруг Сашка привлёк меня к себе. Просто взял и обнял.
Боже, как давно я этого не ощущала! Как остро! И одновременно тепло. Надёжно. Хорошо.
Я разрыдалась.
– Ты мудак… Мудак, ясно тебе?.. Я тебя… ненавижу… ненавижу, ненавижу, ненавижу!.. – И вдруг внутри что-то надломилось. – Сашенька, пожалуйста…
– Что?
Негромко. Спокойно.
– Оставь… оставь меня в покое… прошу тебя… умоляю… дай… дай мне жить… – говорила я. И прижималась к нему всё крепче.
Сашка молчал. Я всхлипывала. Злость исчезла. Растворилась в его объятьях. Таких знакомых. Родных. Каждый раз так было – какую бы боль он ни причинял мне во время наших сессий, как бы жестоко ни пытал меня морально и физически… но потом всегда были эти объятья…
– Натали. – Говорил тихо, но не холодно. – Мы будет работать вместе. Только я и ты.
Я вздрогнула. Подняв голову, посмотрела ему в глаза.
– Сашенька, пусти… пожалуйста…
– Нет.
Но в тёмно-карих глаза стальная твёрдость. Она давит и прогибает… и одновременно будто обволакивает. Он сам, сам этого хочет. Очень хочет. Потому что под этой твёрдостью, под стеной льда – огонь. Я всегда его видела. Чувствовала.
– Хорошо…
Не смогла. В очередной раз. Не смогла. Никогда не могла…
– Ты будешь моей моделью.
– Я буду твоей моделью…
– Начнём завтра.
– Завтра…
И снова замолчал. Сказал всё, что хотел, может уйти. Но почему-то не ушёл. Почему-то продолжал стоять и обнимать меня. Я чувствую – напряжён. Сильно. В нём… будто какая-то внутренняя борьба. Но почему? Из-за чего? Что происходит?
Но спросить я не успела. Саша словно прочёл мои мысли, и, осторожно разомкнув объятья, вышел из кабинета.
Минут пять я просто стояла и тупо смотрела на дверь. Потом потащилась домой. Никакая. Опустошённая. Измученная. Глаза на мокром месте.
Слава богу, Женька был дома. Играл в какую-то игрушку за компом, но когда увидел моё состояние, бросил всё.
– Что случилось?! – с тревогой спросил он, помогая мне раздеться.
Вместо ответа я уткнулась в него. Обняла. Крепко-крепко. Он тоже обнял. Тоже тепло, но… не так. Не так, чёрт подери, не так, не так!!! Ну почему?!
– Наташ…
Я рыдала.
Он явно был растерян, гладил меня по волосам. А я пыталась найти в себе, в своих ощущениях что-нибудь, ну хоть малейший, самый слабый намёк на то, что недавно ощущала в объятьях Градского.
И знаете что?
Ничего.
Совсем. Вообще.
Просто тепло – не более.
За два года совместной жизни.
За несколько мгновений в объятьях Градского.
Я взвыла в голос.
ТЕМЫ: снова, злость, всё так запутано, сильные чувства, слёзы, два года, Женя, ничего, не хочу так
НАСТРОЕНИЕ: измученное
Пост 24. Ну, Градский, погоди!
ПЯТНИЦА, 23 СЕНТЯБРЯ, 20** года
05:49
Всю ночь ворочалась, не могла заснуть. Мысли мешали. На следующий день позвонила Диане. Она была вся в подготовке к проекту, вся восторженная и радостная, пышущая энтузиазмом.
Но после того как выслушала меня – уже я минут десять слушала поток изощрённых ругательств (из которых матом была только половина) в адрес нашей редакции вообще и Кирила Серггеевича с Градским в частности. Стало чуть легче.
– Ты всё равно должна участвовать в нашем проекте! – в конце выпалила Диана. – Теперь – просто обязана! Чтобы не позволять Градскому снова затащить тебя в своё абьюзивное болото!
Я застонала.
– Боже мой, Ди… Когда, когда я буду успевать? Зная Сашу, он выжмет из меня все соки…
– По выходным. Заяц, я знаю, тебе тяжело. Но ты же понимаешь, что нельзя снова…
– Понимаю. Всё понимаю, Ди… Ладно, посмотрим, как будет. Может и сумею присоединиться к вам…
– Давай-давай. Желающих толпа, но Ванда открытым текстом сказала, что твоя кандидатура на первом месте.
Мы ещё немного поговорили. Я вспомнила наш разговор с госпожой Дунаевой. Она и впрямь говорила это. И я вообще-то согласилась. Зачем-то. Хотя понятно зачем – Сашке назло. И это «назло» ещё сидит во мне – ну, помимо всего прочего…
Эх.
Четыре утра.
На работу вставать в шесть.
Самое время, чтобы пытаться разобраться в себе, да, Клео? Ты тоже так считаешь, правда? Раз встала с кровати вместе со мной, ушла в другую комнату (чтобы не будить Женю) и села за ноут. Ну, вернее, села-то я, а ты разлеглась на столе длинным белым батоном. Наверное, это значит, что тебе не плевать на мои чувства, и ты меня любишь, да?
Буду считать, что так. И я это очень ценю. Правда.
Ладно. Надо успокоиться. Сосредоточиться.
Итак, что мы имеем? Желание разобраться в моих
