Нет, такого мужчину Мария действительно встречала впервые в своей жизни.
В этот вечер посуду мыли Руби и Опал. Тони, конечно же, изъявил желание помочь. Польщенные, они с радостью уступили его просьбе. Мария воспользовалась моментом и ускользнула в ванную, чтобы вынуть из стиральной машины постиранные вещи. Она доставала их и перекладывала в машину для сушки. Наконец дошла до мужских плавок.
Тут ее вдруг осенило. Она ведь не принесла Тони смену белья! А так как он после душа не поднимался наверх, значит, надел верхнюю одежду на голое тело!
Это открытие смутило ее. Она посмотрела в сторону кухни. Тони стоял к ней спиной. Он надел футболку навыпуск. Интересно, он специально так сделал?
От этих мыслей у нее на лбу выступил пот. Она глубоко вздохнула и снова стала перекладывать одежду. Пуск! И машина заработала полным ходом.
В ванной было душно, и она решила выйти на свежий воздух. Прикрыв дверь на кухню, она направилась к выходу в сад, невольно прислушиваясь к тому, что происходит на кухне. Выйдя, Мария села на ступеньку крыльца.
Небо было темным. Похоже, собирается дождь. Как это похоже на то, что творится у нее в душе! То же напряжение, то же ожидание грозы. Или, скорее, на бомбу с часовым механизмом. Тик-так, тик-так! а потом — взрыв!
Неужели их с Тони поцелуй был ключиком к ящику Пандоры, в котором были запрятаны чувства, воспоминания, желания?
Мария мерила шагами свою уютно и со вкусом обставленную комнату.
«Возьми себя в руки, — говорила она самой себе. — Можно прекрасно прожить и без секса. Миллионы женщин живут — и ничего».
Но так ли все просто? Не хватало ей только секса или чего-то большего, что он сопровождает: духовного единения, тайны, которая принадлежит только двоим, доверия? Эта мысль заставила ее криво усмехнуться. Какого, к черту, доверия! Она никогда не доверяла тем, с кем спала. Но все равно. Все равно она хотела почувствовать, как сильные мужские руки обнимают ее, увидеть желание в глазах. Она хотела, чтобы мужчина ласкал ее тело, и сама хотела ласкать его. Она хотела слышать его шепот, его вздохи, его стоны. Она хотела, чтобы он целовал ее. Но больше всего она хотела, чтобы он всегда был с ней.
— Ох уж эти мужчины! — пробормотала Мария, вспомнив о Тони.
— Мария?
Услышав его голос, Мария чуть не упала в обморок. Ее сердце, которое уже почти успокоилось, теперь снова готово было выпрыгнуть из груди. Несколько минут ей потребовалось на то, чтобы взять себя в руки, затем она ответила:
— Да?
— Опал и Руби прислали тебе кусочек пирога.
Мария прижала руку к груди, судорожно стараясь вспомнить, видела ли она что-то похожее на пирог на кухне.
— Они разве пекли пирог?
— Они его купили. У Аннабелы Саттерфильд.
— Анны-Ли Сатерфильд.
«У нее всегда такие вкусные пироги! — подумала Мария про себя. — Особенно с кокосом».
— А с чем он?
— С кокосом.
Ну, естественно. Рискнуть открыть дверь? Но хватит ли ей сил сдержать себя и взять пирог, оставив мужчину за дверью?
Мария приоткрыла дверь так, что Тони едва сумел просунуть кусок пирога в щелку. Схватив его, она поспешно захлопнула дверь. Вернее, попыталась это сделать. Но дверь не закрывалась, что-то мешало. Опустив глаза вниз, Мария поняла, что это была нога Тони.
— Все в порядке? — спросил Тони.
— Лучше и быть не может.
Ее голос звучал как-то странно. Желая узнать, что же произошло, он просунул ногу еще дальше, намереваясь войти. Но Мария, быстро поставив тарелку с пирогом на тумбочку, решительно преградила ему проход, схватившись обеими руками за дверь.
«Значит, она все еще относится ко мне с недоверием, — в замешательстве подумал Тони. То, что Мария так сильно хотела его выпроводить, расстроило его. — Или она имеет на то свои причины?»
Он попытался заглянуть в спальню поверх головы Марии, но увидел только большие окна с тюлевыми занавесками и дверь, ведущую на балкон. «Кажется, этот балкон огибает весь дом, и туда можно попасть и из моей комнаты, — подумал он. — А вдруг какой-нибудь местный Ромео уже забрался сюда и сейчас с нетерпением ждет Марию в постели?»
— Ты не одна?
— Что?!
Мария так дико посмотрела на него, что Тони облегченно перевел дух: никакого Ромео в комнате Марии явно не было.
Что же тогда? Ведь он явно чувствовал какое-то напряжение в ее поведении. Неужели ее так сильно влечет к нему, что она готова быть грубой, лишь бы не поддаться своим чувствам?
— Я только хочу знать, все ли в порядке, — повторил он.
— Я же сказала, что все прекрасно, — в ее голосе слышалось раздражение, а синие глаза сузились и стали как будто темнее. — Просто иногда, когда устаю, я хочу побыть одна. Все или еще будут какие-то вопросы?
Тони внезапно почувствовал себя дураком.
— Извини! Я сам должен был понять, ведь именно это желание толкало меня в дорогу всю мою сознательную жизнь.
Воцарилось молчание. Тони старался прочесть хоть что-то в глазах Марии, но они были непроницаемы.
— Спасибо за пирог!
— Приятного аппетита. — Он помедлил еще секунду, а затем убрал ногу из дверного проема. Она тотчас же захлопнула дверь.
Итак, очевидно, Мария собиралась и дальше делать вид, что вчера вечером ничего не случилось и они просто случайные знакомые. Возможно, так было бы лучше, но Тони не мог с этим смириться. Он хотел совсем другого, особенно теперь, когда наступила ночь, а он находился так близко к спальне Марии, представляя ее в объятиях тайного воздыхателя.
Да, Мария обворожительна. При одной мысли об ее поцелуях, которые он жадно вырвал у нее вчера вечером, каждая клеточка его тела напрягалась и изнемогала. Но было что-то еще. То, что часто заставляло его искать хоть кого-нибудь, кто бы разделил с ним ночь. И это не было влечение плоти. Это был страх. Страх перед одиночеством. Потому что ночью одиночество ощущается гораздо сильнее, чем днем. В эти минуты Тони особенно нуждался в человеческом тепле. В эти минуты он вспоминал дом, где вырос, свою семью, собаку, верного друга детских игр. И тогда сердце сжималось от тоски. Если кто-нибудь был рядом, становилось легче. Тогда он чувствовал себя нужным, пусть и ненадолго.
В четверг Мария ушла из дома раньше обычного, чтобы не встречаться с Тони. Вчерашние мысли и желания, а потом еще и эротический сон убедили ее, что надо серьезно браться за себя, иначе она рискует снова потерять равновесие.
В первой половине дня она успела сделать четыре стрижки, укладку и химическую завивку. В обед она повалилась в кресло в комнате для отдыха, вытянув уставшие ноги. Ее доход зависел от числа клиентов, поэтому она редко позволяла себе отдыхать больше двух-трех дней в году. Но в этот раз она поддалась на уговоры Опал и Руби и решила устроить себе отпуск подольше — всю рождественскую неделю, начиная со следующего вторника. Поэтому сейчас ей надо было обслужить как можно больше клиентов.
