– Стивен?
Она грустно кивнула и отвела взгляд.
– Он умер, и я…
– Что? – Он повернул ее к себе. – Ты хотела, чтобы кто-то помог тебе забыться?
– Что?
– Ну а что я здесь делаю тогда?
– Перестань, – ответила она, подавив свое горе, чтобы доказать ему, что у нее тоже есть характер. – Ты все прекрасно знаешь. Мы заключили сделку.
– Да ладно! – язвительно посмотрел он на нее. – Сделка сделкой, но минуту назад ты почему-то не вспоминала про Стивена.
– Ты… – начала она и вдруг замолчала. Ей захотелось дать ему повод для ревности.
– Ты говорила, что тебе не нужна никакая романтика. Почему? – Шон настаивал, повышая голос и забывая про гостей за дверью. – После смерти Стивена ты решила жить, прячась от всех? Решила похоронить свое сердце вместе с ним?
– Ты не понимаешь. – Искорка злости сверкнула в ее глазах.
– О, я понимаю гораздо больше, чем ты думаешь.
Видно было, что он изо всех сил пытается сдержать злость. Он фыркнул, ему была противна вся эта ситуация. Мелинда наблюдала за ним. Складывалось такое впечатление, что Шону знакомы ее чувства.
– Дело тут вовсе не в сделке. Я, черт возьми, оказывается, замещаю «великого Стивена».
– Не говори о нем так.
– Так и есть. Чувствую себя его дублером.
Она убрала прядь с лица и посмотрела на него:
– Нет, ты не его дублер. Стивена я любила.
Его словно кипятком окатили. Зачем он вообще в это ввязался? Единственное, о чем он думал в тот момент, – бизнес, покупка земли. Он безумно хотел, чтобы семья Кинг снова заняла лидирующие позиции на рынке. Если бы он знал тогда, что она скорбит по другому мужчине, – он ни за что бы не пошел на это. Он даже не смог бы прикоснуться к ней.
– Не понимаю, почему ты так расстроился, – пробормотала Мелинда, обхватив себя за плечи, словно ей было холодно.
– Я просто не люблю, когда мне врут или что-то недоговаривают. Или манипулируют мной. Называй это как хочешь.
– Я не манипулировала тобой. Мы заключили сделку, и частью этой сделки был пункт об отсутствии секса. Не успели мы договориться, как ты уже начинаешь лапать мою грудь, пытаясь затащить меня в постель. Так кто из нас манипулирует?
Ну, с этим уж он был точно не согласен. Он никогда не заставлял женщин спать с ним. И никогда бы не стал этого делать. А сейчас перед ним стоит его «жена» и с ангельским видом убеждает его в обратном. Что он теперь должен чувствовать? Вину?
– Ты не права, дорогая, – шепнул он и провел кончиками пальцев по ее руке, наблюдая за ее реакцией.
Она вздрогнула.
– Ты можешь убеждать себя в чем угодно, но давай не будем друг друга обманывать. Не было никакой манипуляции. Тебе просто нравятся мои прикосновения. Более того, ты все еще хочешь их.
– Нет.
– Да что ты говоришь, – сказал Шон, еле сдерживая свою ярость, – минуту назад ты была другого мнения. Ты стонала от наслаждения, от моих прикосновений, ласк… и…
– Прекрати.
Шон покачал головой:
– И не подумаю. Тебе нравится себя обманывать? Да пожалуйста! Но мы оба знаем, что подожди мы еще чуть-чуть – и ты бы напрочь забыла о нашем договоре. Надеюсь, ты не забыла, что это я все прекратил. А я уже был близок к тому, чтобы…
– Забудь. – Она вспыхнула.
Даже в лунном свете было видно, как Мелинда покраснела. Что это? Стыд? Смущение? Сожаление? Непонятно.
– Ты можешь сколько угодно прикидываться, что тебе совершенно не нужна романтика и все в этом роде. Но твое тело говорит об обратном – оно живое, голодное и полное страсти. Так же как и мое.
– Ты не прав.
– Нет, я тут ни при чем. Ты сначала признайся себе в том, чего ты действительно хочешь.
Они оба молчали, и веселые звуки музыки, доносившиеся из зала, стали немного раздражать их. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Мелинда произнесла:
– Я не думаю, что смогу вернуться на вечеринку. Я поднимусь к себе в номер.
– Прекрасно. – Шон подошел к краю балкона и посмотрел на ночной океан.
– А ты что будешь делать?
Он повернулся, взглянул на нее и, к своему ужасу, обнаружил, что часть его очень хочет сейчас ее успокоить. Она выглядела несколько… потерянно. Но он засунул свои хорошие манеры куда подальше и резко ответил:
– Пойду выпью что-нибудь.
– Я имею в виду… – Мелинда остановилась и, сделав глубокий вздох, продолжила: – Наш договор все еще в силе или нет? Ты поднимешься в номер?
В их распоряжении были апартаменты. Быть с ней все это время и не иметь возможности даже коснуться ее? Сначала Шон решил расторгнуть договор. Однако он был зол, но не глуп. И он всегда сдерживал свои слова. Даже когда ему было очень тяжело.
– Поднимусь, – довольно зло сказал он и добавил: – Не беспокойся, Мелинда. Все будет так, как мы договорились. Я идеально сыграю роль твоего мужа. Так, как бы это сделал Стивен.
– Неужели он на самом деле это сказал? – спросила Кэти и, сделав глоток чая, потянулась за печеньем.
Мелинда разломала печенье на кусочки, потом кусочки превратила в крошки и лишь потом ответила. Прошло уже два дня после свадьбы. С тех пор они с Шоном почти не разговаривали, за исключением «привет – пока». Она была несчастна, подавлена и расстроена. Она все еще помнила его взгляд во время их последнего разговора. Одновременно яростный и страстный. Самое худшее, она все еще хотела его.
– Именно. Он сказал, что будет таким, каким должен был бы быть Стивен. Он был в бешенстве.
– Да уж.
Мелинда посмотрела на подругу и спросила:
– А ты на чьей стороне?
– На твоей, глупышка, – сказала Кэти, потрепав ее по руке. – Просто его тоже можно понять.
– Я вот не могу, – сердито сказала Мелинда.
– Конечно, можешь. Ты солгала ему.
– На самом деле это трудно назвать ложью.
– Ты не рассказала ему про Стивена.
– Он и не должен о нем знать. – Фыркнув, она окинула взглядом бухту. По берегу носились ребятишки, хохотали и бросали хлеб чайкам. Жизнь на острове продолжалась.
– А мне кажется, он имел право знать это. Согласись, любому было бы неприятно, тем более Кингу.
– Шон то же самое сказал. Но он не может заменить Стивена. Никто не может.
Кэти тяжело вздохнула, но Мелинда проигнорировала это. Она никак не могла понять, почему же Кэти так не нравился Стивен, подруга никогда не говорила об этом. Но сейчас это уже не важно. Стивен умер, а она замужем за другим.
– Ты мне кое-что не рассказала.
– Что?
– О сексе на балконе. Тебе понравилось?
– Было хорошо.
– Хорошо?
– Ну ладно, было просто великолепно!
