— Хорошо, вы учительница. А по какому предмету?
— Да так, сборная солянка. Учу детей лепить, вышивать, вязать, даже резьбе по дереву и чеканке по металлу. Мы делаем скворечники и кормушки, шьем карнавальные костюмы и делаем маски из папье-маше. — Ей столько раз приходилось объяснять, чем она занимается, что Люси закончила привычной фразой: — Если вы любите вещи, сделанные своими руками, то я научу вас, как их делать.
— Ну, как-нибудь в другой раз, — ответил Ян.
Похоже, он завел этот разговор, только чтобы отвлечься от мыслей, которые мучили их обоих.
— Получаю я не так уж много, но на квартплату хватает и позволяет держаться подальше от отца… — Люси сказала это как можно жизнерадостнее. — О, подождите. — Она взглянула в окно. — Вот я и приехала. Езжайте прямо сюда, между двумя кирпичными столбами.
Ян смотрел сквозь лобовое стекло, по которому сновали «дворники», сгоняя струйки дождя. Впереди показался приземистый кирпичный дом, похожий на жирную жабу, засевшую в конце подъездного пути. Дом был коричневым, с большим количеством окон с зелеными ставнями.
— Это дом вашего отца? — вежливо спросил Ян.
А ведь мог бы воскликнуть: «Фу, какое жуткое место!», и был бы прав. Люси с благодарностью посмотрела на него.
— Этот большой — дом отца, а мой следующий, — сказала она и показала на посыпанную гравием дорогу. — Вон там, дальше. Они его называют каретным сараем, хотя он больше похож на особняк. Кстати, его построили, когда каретами уже никто не пользовался, — добавила Люси с иронией.
— Откуда вы все это знаете?
— Мне рассказывали старожилы. — Почему она так нервничает? Что такого? Сейчас он проводит ее до дверей, радостно попрощается, и она увидит, что переживала совершенно напрасно.
— Так вот где вы живете! — воскликнул Ян, схватил ее сумку и бросился под дождь к дверям уютного, в полтора этажа особнячка. — Мне этот дом нравится гораздо больше, чем дом вашего отца, — искренне признался он.
— Мне тоже, — согласилась Люси.
Кажется, он не собирается бросать ее под дверью и убегать.
Люси извлекла ключ из-под цветочного горшка и отперла дверь. Ничего не оставалось, как пригласить Яна войти и проводить в скромную гостиную. К счастью, комната выглядела вполне прилично. Пока он терпеливо ждал, она собрала несколько журналов и газет с кушетки и пригласила его сесть.
— Так. — Люси направилась к лестнице. — Мне бы хотелось… э… принять ванну и поспать часика два, — сказала она, надеясь, что он поймет намек. — Знаете, у меня очень чуткий сон. — Ян открыл было рот, но она не дала ему сказать и громко рассмеялась: — Ах, да! Вы же все знаете, вы же там были!
— Да, был, — сказал он, даже не улыбнувшись.
Уф, сейчас начнется! Он будет извиняться за прошлую ночь, и ей придется сказать: «Что вы, что вы, не стоит! Я прекрасно провела время, а вы?», хотя на самом деле ничего прекрасного там не было. Он сразу поймет, что инцидент исчерпан, на радостях чмокнет ее в щечку и уйдет, и они никогда больше не встретятся.
Ну, не надо так драматизировать, не все так ужасно! — пыталась успокоить себя Люси, готовясь к эффектному расставанию.
Но все произошло иначе. Подавшись вперед и сложив руки ладонями вместе, Ян задумчиво произнес:
— Вот я думаю…
— О чем? — спросила она.
— О вас, Люси.
— А… Ну это пожалуйста, никто не запрещает. У нас свободная страна, и вы можете думать о чем угодно. — Она пересекла гостиную и стала поправлять книги на полке.
— Я не знаю, что вы там вообразили, но вообще-то я не кусаюсь, — насмешливо проговорил Ян.
В самом деле? А прошлой ночью чем вы занимались? И кусался, и облизывал ее!.. Как, впрочем, и она его… Боже мой! Неужели все это было?! — пронеслось у нее в голове.
— Люси, я что хотел сказать… — начал Ян. — У меня тут возникла одна интересная мысль. По поводу Стеффи. Мне кажется, она доставит нам с Кайлом массу неприятностей. Ну, поскольку наше дело уже приносит доход…
— В самом деле? — Она-то думала, что Ян переживает, что провел ночь с бродяжкой — кем она, в сущности, и была, — а оказалось, он все о деньгах…
— Вы сказали, что знаете Стеффи намного лучше, чем мы с братом, — настаивал Ян, — и что только вы можете ему помочь избавиться от брачных уз с наименьшими потерями.
— Не знаю, смогу ли я… — нерешительно пролепетала Люси.
— Но вместе мы наверняка что-нибудь придумаем, составим какой-нибудь план действий… Да мало ли что мы можем придумать втроем!
— Втроем?!
Ян улыбнулся, и она забыла обо всем на свете. Она видела только его лицо — умное, красивое, чертовски привлекательное, с ироничной усмешкой на красиво очерченных губах и с озорными искорками в синих-синих глазах…
— Сейчас я не в состоянии придумать что-нибудь стоящее. Давайте попрощаемся, а дальше будет видно… — Кажется, ей пришло кое-что в голову.
— Я представляю, как вы устали, так как сам едва держусь на ногах. — Его голос звучал все более убедительно. — И вот что я придумал. Сейчас мы примем ванну и поспим здесь, у вас! Вам хорошо, вы дома, а мне еще полтора часа добираться, да и то если не будет пробок. Не будем терять время. Сколько нам надо на все? Часа два? А потом мы — отдохнувшие и бодрые — вернемся к этому вопросу, но уже с новыми силами, и придумаем, как освободить Кайла от супружеских уз.
Освобождение Кайла в данный момент не входило в ее планы, а вот освободиться от назойливого гостя стало почти навязчивой идеей. Люси решительно направилась к двери и распахнула ее настежь.
— Все это было бы прекрасно, если бы вам не надо было ехать к себе домой и больше никогда сюда не возвращаться! — сказала она как можно тверже.
На Яна это, однако, не произвело должного впечатления.
— Если я сейчас уеду, вы не сможете забрать свою машину, — отпарировал он.
— Моя машина сломалась. Как только вы уедете, я вызову аварийку!
— Это правильно. Но я все равно не понимаю, почему вы меня гоните? — спросил он с вызовом.
— Все вы отлично понимаете! — Да потому, что я потная и усталая и до сих пор в вашей рубашке! — чуть не выпалила Люси. У нее уже не было сил объяснять, почему он должен уехать. — Потому что мы с вами… потому что у нас произошла совершенно неприличная история… о которой надо поскорее забыть. Мне, во всяком случае. А вы мне забыть о ней мешаете!..
— Но это был лишь невинный романчик. Вы сами так его назвали, — возразил Ян.
— Да, назвала, когда была вне себя от горя и одиночества.
Ян не двигался. Люси надоело стоять у открытой двери, она закрыла ее и села рядом на пол. Как он ей надоел! Заладил — брат да брат, и не понимает, что она хочет… А чего, собственно, она хочет? Если бы она знала!
