— Я могу удушить Ренато, — яростно прошипела Энджи.
— Встань в очередь. Во всей этой истории есть одна хорошая сторона: я не стану родственницей Ренато. Ох, я так устала, не могу больше сегодня об этом думать.
— Я тебе завтра понадоблюсь?
Быстро поняв, в чем дело, Хедер хмыкнула.
— Нет, я в порядке. Ты проведешь день с Бернардо? — Хедер улыбнулась и во внезапном порыве эмоций обняла подругу. — Дорогая, я так рада за тебя! По крайней мере для одной из нас путешествие будет счастливым.
* * *
Энджи мучила совесть, что она оставляет подругу. Но вскоре она поняла, что Бернардо прав. Хедер найдет в себе силы пережить предательство. Когда Лоренцо приполз домой, она встретила его с холодным достоинством и даже с юмором, что заставило его устыдиться своего поступка. Об этом Энджи узнала от Бернардо.
Когда окрепшая Баптиста вернулась из больницы, Хедер встречала ее. Несмотря на случившееся, старая женщина по-прежнему относилась к ней как к дочери и отказывалась принять назад свой подарок — виллу Белла Розариа.
— Они во многом похожи, — говорил Бернардо Энджи. — Хедер заставляет обоих моих братьев танцевать вокруг нее словно на раскаленных углях. Могу понять, почему Баптисте нравится иметь Хедер рядом.
Энджи и Бернардо старались как можно больше времени проводить вместе. Так они становились ближе, их взаимопонимание крепло. Энджи догадалась, почему Баптиста сказала, что он живет в относительной бедности. В отличие от целой армии слуг в Резиденции его хозяйство вела только Стелла. Она убирала в доме, иногда готовила. Но часто он готовил сам, а потом просил ее попробовать и с трогательной тревогой ожидал ее похвалы. Дом был скромный до аскетизма. Из современных удобств в нем было только центральное отопление. Бернардо уверял, что благодаря ему мрачные зимы наполняются жизнью.
Он говорил об этом месте как об их будущем доме. Но не делал ей формального предложения. Еще она заметила, что он намеренно так часто говорил о доме — будто считал своим долгом что-то ей прояснить.
Ей казалось, что она понимает, в чем дело. Он приучает ее к тому, что здесь не будет комфортабельной жизни, к какой она привыкла.
— Я хотел бы, чтобы сейчас была зима. Чтобы ты сама убедилась, как неприятна она может быть. Это невозможно описать…
— Дорогой, — она нежно гладила его лицо, — в этом нет необходимости.
Энджи знала, что он любит ее, но ему нужно постоянное подтверждение, что она не исчезнет. Кто знает, что принесут им годы… Но Энджи не сомневалась, что теперь ничто не может их разлучить.
— Давай устроим пикник, — предложил он. — В такой день, как сегодня, надо быть под открытым небом.
— Очаровательно.
— Я приготовлю сэндвичи, чтобы взять с собой. — А мне пока что можно воспользоваться компьютером и войти в Интернет?
— Конечно. Я приготовлю его для тебя. — Он вошел в Интернет и придвинул для нее стул. — И принесу тебе кофе.
Энджи открыла сайт отца и послала ему e-mail. Потом полистала сайт, чтобы узнать последние новости. Доктор Харвей Уэндхем так же гордился своим сайтом, как и своей роскошной клиникой на Харлей-стрит.
— Старый дьявол, — хихикнула Энджи. — Ни в чем себя не стесняет.
Доктор Уэндхем — знаменитый пластический хирург, среди пациентов которого было несколько кинозвезд и политиков высокого ранга. Эта публика готова была платить за его абсолютное молчание такую же высокую цену, как и за его искусство. Долгие годы он работал на низкооплачиваемых должностях. «Всему свое время», — говорил он. Сейчас его осыпали золотом, и он радовался этому.
Энджи знала: он разочарован тем, что ни один из сыновей не работает в его клинике. Отец надеялся, что младший ребенок пойдет по его стопам. Но она колебалась.
Теперь вроде бы ее будущее кто-то спланировал вместо нее. Она любит Бернардо, и он любит ее. Она и думать не может о том, чтобы расстаться с ним.
— Кофе для la signora, — торжественно объявил Бернардо, толкнул дверь и вошел. Он нес поднос с двумя чашками и кофейником.
— О, очаровательно! — Она наливала кофе, а он через ее плечо смотрел на экран. — В чем дело? — спросила она, когда он пробормотал что-то на сицилийском диалекте. Она ничего не поняла, но по тону догадалась, он не верит и возмущен.
— Этот тип называет себя доктором, а сам думает не о больных, а только о том, как бы набить карман.
— Предполагается, что он большой мастер в том, что делает, — возразила Энджи. Она предвидела выражение лица Бернардо, когда он узнает, кто этот доктор. В данный момент имя отца не было видно на экране. Она вернула текст к началу, чтобы насладиться шуткой.
— И что он делает? — насмешливо спросил Бернардо. — В мире так много людей, по-настоящему нуждающихся в помощи, а он делает косметические операции, чтобы получить побольше денег. У него дар от Бога, а он использует его, чтобы сделать себе миллион.
— Вообще-то несколько миллионов, но много…
Она хотела сказать, что много отдается на благотворительность, но Бернардо задыхался от гнева.
— Он делает много добра, — Энджи начинала сердиться, — и не только кинозвездам. Есть и изуродованные дети. Ему случилось быть моим отцом. Буду благодарна тебе, если ты перестанешь его оскорблять.
— Этот мужчина твой отец? — Он странно посмотрел на нее.
Энджи вернула сайт на первую страницу и показала имя отца. Доктор Харвей Уэндхем. Потом она стрельнула взглядом в Бернардо, ожидая увидеть на его лице выражение смущения и неловкости. Тогда они вместе посмеются.
Но он выглядел так, будто получил удар кинжалом в сердце.
— Бернардо… что случилось? Ты заболел?
— Ничего, ничего. — Он быстро пришел в себя и улыбнулся. Но какой-то болезненной улыбкой, будто внутри у него все умерло.
— Что случилось? — вдруг испугавшись, повторила Энджи вопрос.
— Просто я не понимал… что ты выросла в богатой семье.
— Да, — она пожала плечами, — но мы теперь…
— Твой отец мультимиллионер.
— Это имеет значение?
— Думаю, что нет… Не должно иметь значения.
— Не должно. Я — это я.
— Я думал, ты бедная, — вырвалось у него. — Ты и Хедер…
— Хедер всегда была бедной как церковная мышь.
— Но вы живете в одном доме.
— Мы подруги. Дом принадлежит мне. Я сдаю ей комнату, потому что мне нравится ее компания. Это никогда не мешало нам.
— И этот дом… он случайно не в богатейшем районе Лондона?
— Да. В Мэйфере. Ну и что?
— Ну и что? — эхом повторил он дрожащим голосом.
Вспышка тревоги разгоралась, попытка заглушить ее ни к чему не привела.
