Разумеется, все это было показное, и Линда знала, что должна быть благодарна Грегу за все его старания создать видимость их полного семейного благополучия. Но его близость, настолько тесная, что она могла ощущать жар его тела и чувствовать слабый запах лосьона после бритья, приводила ее в полное смятение.
«Перестань прикасаться ко мне! – хотелось ей закричать. – Оставь этот заботливый тон, эту вежливую предупредительность! Я прекрасно знаю, что все это лишь игра!»
Разумеется, она этого не сделала. Даже если бы один из светских репортеров, сидевший через столик от них, не ловил с такой жадностью каждое их слово или жест, присутствие родителей удерживало ее от подобного шага. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы они узнали правду. Ради них она выдержит все, что угодно.
Однако после ланча она поняла, что ей не отделаться так легко, – Грег попросил у ее родителей позволения сопровождать их еще какое-то время, и они все вместе отправились в галерею искусств.
Когда, выйдя оттуда, они направились к ожидавшему их лимузину, сеньора Ромеро заметила в витрине ювелирного магазина несколько изящных изделий и подошла поближе.
– Посмотри, какое красивое кольцо! – воскликнула она, обращаясь к Линде. – Почти такое же, как то, что я подарила тебе на свадьбу. Кстати, я смотрю, ты его не носишь. Почему?
Что она должна ответить? «Потеряла»? Не говорить же: «Я забыла его, когда в спешке уходила от мужа. Не знаю, куда он его дел».
Она беспомощно повернулась к Грегу.
– Когда Линда куда-то уезжает, то оставляет его дома в сейфе, – ответил он. – В поездках больше риска, что оно потеряется или будет украдено.
– Но сейчас она дома, – возразил Карлос. – К тому же, как мне кажется, замужняя женщина всегда должна носить обручальное кольцо. Тем более если она отправляется в дальнюю поездку. Тогда оно напоминает ей о том, что является самым главным в ее жизни.
Грег рассмеялся, словно сама идея о том, что Линда может так просто забыть его, показалась ему крайне забавной. Затем подошел к дверям магазина и позвонил в колокольчик.
– Поскольку вы так заинтересовались этими кольцами, Мария, я хочу познакомить вас с тем, кто их сделал. Джио Сальваторе мой старый знакомый, и я уверен, что он с удовольствием покажет вам и другие свои изделия.
Внутри магазина было полутемно и тихо, словно в церкви. За стеклянными витринами на черном, темно-синем и малиновом бархате были разложены броши, кольца и колье, переливающиеся всеми цветами радуги. Сам Джио Сальваторе был под стать своему магазину: одетый в строгий серо-стальной костюм-тройку, с благородной сединой в когда-то смоляно-черных волосах, он тут же вышел к ним навстречу. Видно было, что он рад видеть Грега.
– Для меня большая честь познакомиться с вами, – сказал он, слегка поклонившись Линде и ее родителям. – Если вас заинтересовала какая-то вещь с витрины, и вы хотите взглянуть на нее поближе, вам стоит только попросить.
Грег заметил легкое замешательство Марии и с улыбкой слегка подтолкнул ее к витринам.
– Не стесняйтесь, Мария. Если вам что-то понравилось, можете это приобрести.
– Нет, – пробормотала она, – я хотела бы только взглянуть…
Но она не могла оторвать глаз от очаровательных украшений, и Линда поняла, что мать вспоминает о фамильных драгоценностях, которые она была вынуждена продать, чтобы оплатить ремонт приходящего в упадок дома.
– Мы больше не можем себе этого позволить, – коротко объяснил отец, когда десятилетняя Линда спросила, почему мама больше не носит того красивого бриллиантового ожерелья и серег, с которыми она изображена на портрете, висящем над камином в гостиной.
– Мы разорены, как и многие из наших друзей, потомственных аристократов.
С тех пор как она добилась успеха в карьере фотомодели, Линда много раз пыталась помочь родителям, но те упорно отказывались брать у нее деньги. Ей понадобились все дипломатические ухищрения и умение убеждать, чтобы самой заплатить за авиабилеты для них. Она ссылалась на то, что с возрастом им становится все труднее путешествовать, а ей так хочется, чтобы они посмотрели, как она устроилась в Канаде. Наконец родители согласились.
– Мама, – прошептала она сейчас, – я буду так рада, если ты выберешь что-нибудь для себя и позволишь мне купить это на память о твоей поездке ко мне в гости.
– Что означают все эти любезности? – прошептала Мария в ответ, сжимая руку дочери. – Ты же знаешь, для меня ценнее всех бриллиантов то, что вы с Грегом счастливы друг с другом.
Стала ли ее мать с возрастом менее проницательной или она сама уже настолько хорошо научилась лгать, что смогла обмануть даже собственных родителей? Этот вопрос был для Линды настолько мучительным, что она готова была расплакаться и убежать. Но тут за ее спиной как ангел-хранитель появился Грег.
– Дорогая, – мягко сказал он, обнимая ее за плечи и отводя в сторону, – здесь есть одна вещь, на которую тебе непременно нужно взглянуть. Если только она не слишком велика для твоей стройной шейки, можно сказать, что она сделана специально для тебя.
С этими словами он увлек ее в другой конец магазина, где указал на аквамариновый кулон в оправе из сапфиров на филигранной золотой цепочке, усыпанной крошечными бриллиантиками.
Разумеется, Грег хотел выглядеть любящим мужем, как того требовал сценарий. Кроме того, он наверняка почувствовал опасную ситуацию и увел Линду от матери, чтобы дать ей время прийти в себя. Но нежность и сострадание по отношению к ней были настолько не в его характере, что Линда не могла удержаться от слез, Драгоценные камни расплылись перед ее глазами, начали двоиться, наконец, слились в одно смутно мерцающее пятно.
– Перестань, – прошептал Грег, протягивая ей носовой платок. – Ты погубишь всю игру, если будешь так себя вести.
– Моя мать думает, что мы любим, друг друга, – всхлипнула Линда. – Как я могу оставлять ее в неведении?
– Может быть, тебе это и вправду не по силам. Может быть, это слишком серьезный обман, даже для тебя. Но прежде чем ты решишься рассказать матери всю правду, подумай, чего это ей будет стоить. Ты и в самом деле хочешь заставить ее заплатить такую цену?
Линда судорожно вздохнула.
– Нет. Возможно, это стоило сделать в самом начале. Но раз уж мы выбрали другой путь, слишком поздно что-то менять. Но… я не знаю… все это настолько… настолько…
Мне так больно быть рядом с тобой, зная, что ты только изображаешь чувства, тогда как мне больше всего хотелось бы, чтобы они были реальными, с тоской подумала она.
– Настолько тяжело? – тихо спросил Грег. – Бог мой, Линда, неужели в тебе и впрямь пробуждается совесть? Или ты снова дурачишь меня?
