Ах, он не привык, видите ли! Она, между прочим, тоже не привыкла. А теперь вот командуют ею целых двое – родной братец и ловелас лорд Сибрук!
– Я и сама могу в лучшем виде объяснить все это его светлости, если он сочтет необходимым выслушать меня, но категорически отказываюсь участвовать в нанесения ребенку ущерба любого рода. Его, как я вижу, это нисколько не заботит, так как он печется о сохранении своей репутации в обществе, на которую мне лично начихать! – Фредерика распалилась не на шутку.
Миссис Эбботт покачала головой и пулей вылетела из детской. Прекрасно! Очень хорошо! – бушевала в душе Фредерика. Вне всякого сомнения, экономка сейчас распишет в черных красках новую няню, как говорится, отрекомендует со всех сторон своему хозяину. Она передернула плечами и подошла к Кристабель.
– Это лев, – сказала малышка, кивнув на рисунок, являвший собой жалкую гриву и куцый хвост. – Вам нравится, мисс Чер… Чест… Чат-тертон?
Попытка ребенка вспомнить ее вымышленную фамилию навела на мысль, что она звучит почти как настоящая, поэтому Фредерика быстро сказала:
– Кристабель, а не лучше ли будет, если просто Черри? По-моему, это гораздо легче.
– Черри… Мне нравится, – сказала Кристабель, сопроводив согласие удовлетворенным кивком.
– Мне тоже, – произнес низкий голос с порога. – Мисс Черристоун, а можно и я буду вас так называть?
Фредерика обернулась и, увидев лорда Сибрука, смерила его взглядом с головы до ног, так как все, что только что узнала от миссис Эбботт, нашло свое подтверждение в его облике. Глаза мутные, волосы всклокочены… Гуляка! Наверняка явился под утро.
Как если бы специально задавшись целью подтвердить ее подозрения, он произнес:
– Прошу прощения за мой вид. Только что вернулся домой и собирался отдохнуть, но по дороге в спальню меня перехватила миссис Эбботт и велела немедленно найти вас, сказав, что дело не терпит отлагательства. Думаю, у нас с вами разные точки зрения на распорядок дня.
Кристабель со всех ног кинулась к нему, а он сграбастал ее, подбросил к потолку.
– Как поживаешь, мое солнышко? Сегодня, надеюсь, все в порядке?
Кристабель завивалась звонким смехом, а Фредерика прилагала отчаянные усилия, чтобы не расчувствоваться при виде сталь трогательной картины. Этот тип – волокита, охотник за приданым и вообще не стоит того, чтобы обращать на него внимание, приказывала она своему сердцу успокоиться и не трепыхаться.
– Милорд, в разговоре с миссис Эбботт я высказала всего лишь пару пожеланий. Ребенок, заметьте, любой ребенок должен проводить как можно больше времени на свежем воздухе, бегать, прыгать и так далее, чтобы вырасти крепким и здоровым, – сказала она сдержанным тоном. – Правила, которые вы установили, никоим образом этому не способствуют. Как я уже заметила, миссис Эбботт…
– Все понятно. Нам непременно надо все обсудить. – Поставив Кристабель на пол, он широко зевнул. – Но не сейчас. Вот когда высплюсь, только тогда смогу логически мыслить. Однако прежде, чем отправлюсь на боковую, хотел бы услышать ответ на свой вопрос.
– Вопрос? – Фредерика на мгновение растерялась, не понимая, куда он клонит.
– Да, вопрос. Скажите, можно ли и мне называть вас Черри? Это позволит держать себя с вами не так скованно. Я вас боюсь, я прямо трепещу.
Фредерика с трудом удержалась от улыбки.
– Как вам будет угодно, милорд, – сказала она бесстрастным тоном. – Рассчитываю на разговор с вами сегодня вечером.
– Прекрасно! Дам вам знать, как только обрету красноречие. Привет, мое солнышко! Салют, Черри!
Он игриво помахал рукой и, выйдя из детской, не торопясь направился к лестнице. Фредерика обратила внимание, что хромота его теперь значительно заметнее, чем вчера.
Умаялся, голубчик! – усмехнулась она в душе. Просто невозможный человек, подумала через секунду. Прямо смутьян какой-то! Только была готова высказать в лицо все, что о нем думает, и вот пожалуйста! – зла как не бывало. Ничего удивительного нет в том, что женский пол от него без ума. Казалось бы, что особенного сказал, а она уже забыла, с какой целью проникла к нему в дом. Нет, все-таки лорд Сибрук обладает необыкновенным даром очаровывать. Наверняка думает, что его нареченная падет к ногам, как подкошенная. А как же иначе? Такой опыт, такая сила воздействия… Так что, дорогая мисс Фредерика Честертон, нужно не мешкая доводить до конца, что задумала, а то… Вот именно!
–А не научить ли тебя, как правильно пришивать пуговицы? – предложила она Кристабель, решив выбросить мысли о нем из головы по крайней мере до вечера.
Гейвин повернулся на другой бок и заворчал, когда яркий солнечный свет хлынул в лицо через раздернутые шторы.
– Простите великодушно, милорд, что спать не даю! Сами приказали разбудить в четыре, – сказал Мецгер, его камердинер.
За многие годы службы у своего господина Мецгеру доводилось быть и денщиком, и дворецким, и лакеем, и не однажды грумом. Теперь же, когда за ним закрепили должность камердинера, он воспринял назначение на этот пост со всей серьезностью, на какую только был способен, – во всяком случае, выполняя свои обязанности, относился к одежде и привычкам лорда Сибрука более пристрастно, чем сам граф.
– Это что же, уже четыре? Ничего себе! Кажется, будто только что прикоснулся к подушке. Ладно, Мецгер, будем считать, что я выспался. Не крутись перед глазами, не засну! – бросил Гейвин, раздражаясь. Камердинер хмыкнул. – Разыщи-ка мисс Черристоун и передай, что я жду ее в библиотеке через полчаса, а потом возвращайся. Поможешь завязать галстук – точно знаю, что сам не сумею.
Когда Мецгер ушел выполнять приказание, Гейвин вскочил и, подойдя к зеркалу, подверг свою физиономию суровой критике. Нда!.. Ночные бдения, а если точнее – утренние, ничье лицо не красят, а его собственное, можно сказать, вообще лишили всякого намека на привлекательность. Своему будущему зятю, сэру Томасу Честертону, он предложил организовать смотрины в самом конце осеннего сезона, питая надежду, что к этому времени свыкнется с мыслью о предстоящей женитьбе. Но если принять во внимание азарт, с каким предавался холостяцким шалостям минувшей ночью, он – далеко не жених, а уж муж и вовсе никакой.
Помолвка вначале показалась отличной идеей, прямо-таки настоящим подарком судьбы, размышлял он. Женитьба на богатой наследнице обещала ему постепенное разрешение финансовых трудностей, а маленькой Кристабель – нечто вроде матери. Разом решались все проблемы. И что теперь? А то, что с каждым уходящим днем он сожалеет все больше и больше о скоропалительном решении. Гейвин еще разок взглянул на свое отражение в зеркале и поморщился. Если бы мисс Честертон увидела его прямо сейчас, без сомнения, немедленно объявила бы о расторжении помолвки. И сразу бы никаких сожалений! А уж мисс Черристоун, то есть Черри – поправился он с улыбкой, – оценит его внешний вид по достоинству. Он потянулся за бритвой.
