— Ты думала обо мне, мама? Хоть иногда?
— Естественно, я думала о тебе. Я даже надеялась, что ты счастлива в своей новой жизни.
— А ты беспокоилась обо мне? После небольшой паузы прозвучал тихий ответ:
— Я уважала твой выбор, Дикси. И я думала, что ты обратишься к нам за помощью, если потребуется.
Безразличная интонация заставила Дикси поднять глаза и посмотреть в лицо матери.
— То есть тебе неважно было знать, где я, что делаю, как вообще живу? И жива ли я?! Ты не хочешь спросить, как я справилась со всем в одиночку?
Красивое лицо Фредерики исказила гримаска нетерпения.
— Ты всегда имела возможность приехать домой. Никто не выгонял тебя.
— Мне было восемнадцать лет! И я была в шоке, когда узнала, что Максимилиан — не мой отец!
Тишина повисла такая, словно весь дом вымерз и вымер в ту же секунду.
Шесть лет назад Дикси вошла в комнату матери, как раз когда та гневно кричала в лицо мужу:
— Ты достал меня, Максимилиан! Постоянно твердишь о сыне! Смотри, что ты наделал! Вот, полюбуйся!
— Фредерика ткнула пальцем в ничего не понимающую Дикси. — Посмотри повнимательнее! Ты думаешь, этот кукушонок — твой?!
Снова и снова возникала увиденная сцена перед мысленным взглядом Дикси. Она кричала по ночам, потому что иногда ей снилось, как разъяренная мать тычет в нее пальцем и кричит: «Я думала родить тебе сына, чтобы ты наконец отстал от меня! А родилась она! Смотри, что ты наделал!»
Никто не спрашивал у Дикси, как она пережила столь неожиданное и горькое открытие. Дикси стала полем битвы родителей, напоминанием о поруганной чести, принесенной в жертву честолюбию, вечным позором для обоих. Это она хорошо уяснила.
— Когда ты обнаружила, что я сбежала, ты подумала, как я выживу одна?
— Это твой выбор. У меня и без тебя тогда забот хватало.
— Одной проблемой меньше… Ты хоть обратилась в полицию?
Фредерика отмахнулась.
— Не говори ерунды! Максимилиан никогда бы не позволил.
— А частные сыщики? Хотя бы для того, чтобы убедиться, что я не попала в беду…
Феликс сказал, что только он один и беспокоился за меня, пронеслось в голове Дикси. Похоже на правду.
Фредерика нетерпеливо возразила:
— Я думала, ты позвонишь, если с тобой что-нибудь случится.
В голосе матери уже не было даже искусственной теплоты, одно раздражение.
— А если бы я не могла позвонить? Ты подумала об этом, ма?
— Ради Бога, Дикси! Что ты такое говоришь?! Ты здесь. Жива и здорова.
— Но не благодаря тебе или кому-нибудь из членов семьи. Сколько ты заплатила за свой траур от Шанель? Половины этих денег хватит на неусыпную заботу частного детектива. По крайней мере, угоди я в полицию, было бы кому передать мне чек…
Фредерика немедленно пошла в атаку.
— Так вот зачем ты устроила весь спектакль с побегом! Ты надеялась получить от нас деньги! Кучу денег, полагаю. Так? И у тебя не вышло.
Некоторое время Дикси не могла вымолвить ни слова. Голова раскалывалась от несправедливого обвинения огромной тяжести, брошенного ей из мира, лишенного любви, тепла и справедливости.
Хорошо, взяв себя в руки, подумала Дикси. Сыграем по их правилам.
— Ты не могла дать мне денег, не выдумывай, ма, — четко выговаривая каждое слово, сказала Дикси. — У тебя их не было. Потому что ты заплатила моему настоящему отцу. Чтобы он исчез. Скорее ты нашла бы деньги для того, чтобы я тоже исчезла навсегда, чем вернулась домой. Я права?
— Зачем ты ворошишь старую историю? Сейчас голос Фредерики был точной копией голоса мужа, когда Максимилиан решал сложную финансовую задачку.
— О, не волнуйся, ма! В нашей семье все грязное белье стирают самостоятельно, а не в общественной прачечной.
— Ты что, угрожаешь мне, Бенедикта? Безумие! Да они все здесь боятся меня! — поняла Дикси. На меня смотрят как на угрозу и мать, и сестры. А я приехала за любовью.
— Нет. Вовсе нет, — ответила Дикси. — Я просто хотела знать, как на самом деле ты ко мне относишься. И сестры. Теперь я знаю. — Дикси улыбнулась Фредерике и встала, намереваясь уйти. — До свидания, мама! Я больше не побеспокою тебя. И сестер тоже.
Она медленно направилась к двери, ноги плохо слушались ее.
— Куда ты поедешь? — Вопрос раздался за ее спиной подобно выстрелу.
Дикси изобразила на лице беззаботную улыбку и обернулась.
— В отель.
— Что собираешься делать?
Дикси поняла, как сейчас ответит. В ее ответе справедливость будет праздновать победу.
— Я собираюсь выйти замуж, мама. За Феликса Дебнема. Других планов у меня пока нет.
— Что-о-о?! — недоверчиво каркнула Фредерика.
Дикси улыбнулась еще шире и счастливее.
— Он сделал мне предложение, мама. И мы поженимся сразу, как закончится траур и позволят ваши дурацкие приличия!
И она вышла из комнаты, хлопнув дверью и с удовольствием отметив, как задребезжал любимый бесценный хрусталь ее матери.
Выбор сделан, жребий брошен.
Дикси забралась поглубже в кресло. Обхватив руками лодыжки, она мучительно размышляла, как выбраться из ловушки, в которую сама же себя и загнала. Голос здравого смысла пытался отговорить ее от опрометчивого поступка.
Ну в самом деле! Что я, маленькая девочка, чтобы назло маме обвариться кипятком? У меня размеренная, устроенная жизнь в Портадауне, я так долго создавала ее собственными руками. Можно уехать обратно, собрать друзей и рассказать им за кружкой пива о том, как бросила матери и сестрам перчатку, однако потом одумалась и… Но где же тогда справедливость?! Черт возьми!
Столько лет одиночества! Потерянная, без поддержки семьи, без доброго слова матери, без одобрения отца. Почему теперь не взять реванш? Я всегда мечтала о Феликсе, что греха таить. Пусть это случится сейчас. Брак по расчету вполне может быть счастливым, если расчет верен. Феликс защитит меня. Он настоящий мужчина, и я рада, что он вскоре станет моим мужем. Вот так-то.
«Наше время»… Да, Феликс, безусловно, прав. Пришло время станцевать на могиле Максимилиана Харленда!
Кто еще так знает, так понимает меня, как Феликс? Да и про жизнь в Портадауне я больше придумала, никому по-настоящему я там не нужна. Друзья? Друзья будут звонить и писать первое время, а потом забудут, ведь я никого слишком близко к себе не подпускала, всегда опасаясь новых разочарований или предательства.
С Феликсом же будет спокойно, как наедине с собой. Он из того же теста, что и я. Но об этом я ему никогда не скажу, иначе он подумает, что я слаба, и возьмет верх в наших еще только зарождающихся отношениях.
