как мы познакомились. Сейчас она чувствовала себя уверенно и счастливо.
Наконец мама Миши встала и сказала:
— А теперь я пойду схожу кой-куда, а вы повеселитесь. — и ушла.
— Ну, что, — сказал Миха, — потанцуем?
Настя улыбнулась, но в её глазах читался небольшой испуг. Я тоже подумал: «А вдруг она не захочет со мной танцевать?» Миша, увидев наши с Настей взгляды, сказал:
— Саша, Настя, тут только мы. Ну что вы, в самом деле. Кого вы стесняетесь? Нас с Олей или самих себя?
— Да, нет, Миша, мы не стесняемся. — ответила Настя.
— Ну, тогда всё в порядке.
Он пошёл включать музыку. Музыкальный центр был в другой комнате. Заиграла медленная музыка. Миша пришёл, и они с Олей начали танцевать.
— Пошли, потанцуем. — пригласил я несмело Настю.
— Пошли. — согласилась она, чуть волнуясь.
Я протянул ей руку, чтобы помочь встать. Она положила свою руку в мою. Её рука такая нежная. Она встала, и мы пошла танцевать, рядом с Мишей и Олей. Мы встали друг к другу лицом и смотрели друг другу в глаза. Я нежно положил свою руку ей на талию, её рука нежно опустилась мне на плечо, а свободными руками взялись за руки. Первый раз мы были друг к другу так близко.
Мы танцевали, забываясь в танце и в своём безумном счастье. Нам обоим хотелось обнять друг друга и зашептать нежные слова, но мы сдерживали себя. Настя чувствовала, как я к ней нежно, робко и несмело прикасался. «Боже, вот это счастье, как же я сейчас счастлив. — прошептал я про себя». «Боже, как он мне нравиться. — шептала Настя про себя». Настя уже такое чувствовала и вспомнила школьный вальс. Именно там она впервые испытала это чувство. Вдруг её глаза засветились — это были слёзы, слёзы счастья. «А может, я что-то неправильно делаю? — подумал я. — Наверное, я ужасно танцую, и от этой мысли она прослезилась». «Боже, почему у меня слёзы? — думала Настя. — Я не хочу ему их показывать». Музыка закончилась.
— Прости. — сказала мне Настя, и убежала на кухню.
Оля знала, что чувствует Настя, и пошла за ней. Я стоял и думал: «Почему она мне сказала — прости? Разве не я должен просить у неё прощение?» Я сел на стул, Миша сел рядом. Мы немного помолчали. Миша не знал, что произошло.
— Что такое? — спросил Миша? — Что случилось?
— Я плохо танцую, она что-то, наверное, почувствовала, и у неё появились слёзы. Может, я ей всё-таки не нравлюсь? Почему она тогда мне это не скажет?
— Брось, вы нравитесь друг другу.
— Миша, извини, но я лучше пойду домой.
В это время Настя с Олей разговаривали.
— Настя, что опять не так? Он плохо танцует?
— Нет, он хорошо танцует. Очень хорошо. Я опять вспомнила прошлое. — Оля поняла, что речь идёт о Диме. — Он также танцевал, прикасался ко мне нежно и несмело. Мы оба хотели заговорить, но не смогли. Теперь он, наверное, думает, что это он в чём-то виноват. А это я, я снова вспомнила Диму.
Настя услышала, как захлопнулась дверь. Это я ушёл домой. Я не хотел мозолить глаза Насте, пусть до празднует спокойно. Мне стало плохо от одной мысли, что мы больше не будем вместе.
В кухню зашёл Миша. Оля и Настя поглядели на него.
— Саша ушёл, потому что подумал, что он неприятен Насте.
Она допустила на минуту, что она больше не будет со мной общаться, гулять, и ей не будет так хорошо, словно птице в небесах. Ей стало очень больно, и поэтому потекли слёзы. «Своими же руками счастье своё упустила. — подумала Настя».
— Нет. — почти крикнула Настя. — Я люблю его! — сказала она сквозь слёзы, неожиданно для самой себя. — Я пойду остановлю его.
— Не надо. Куда ты пойдёшь? Успокойся, а завтра ты ему всё объяснишь. — говорила Оля. — Пойдём, я провожу тебя домой.
— Я вас провожу. — отозвался Миша.
— Нет, я не могу счастье упустить. Оля, ты помнишь Диму?
Миша и Оля едва успокоили Настю и проводили её домой, а я уже был дома и повторял себе: «Пока не скажет всё в лицо, борись», но я не знал, как бороться. Дома, Настя быстро прошла к себе в комнату, за ней пошла мама, но Настя успела закрыть дверь.
— Дочка, что случилось? Открой. Расскажи.
— Мама, потом, всё хорошо.
Настя легла на кровать. «Настя, — говорила она, сама себе, — успокойся, ты вернёшь всё на свои места завтра. Самое главное ты ему нравишься». Она вспоминала сегодняшний танец со мной и думала, что никогда не забудет его. Мне тоже танец очень сильно понравился. Чувство, которое в нас сейчас, для нас было новым. Я хотел, чтобы скорее наступило утро, чтобы хоть издали увидеть Настю.
Утро наступило быстро. Возле техникума я увидел её. Мысль, что я, возможно, теперь всегда буду созерцать её издалека, причинила мне сильную боль. Я прошёл мимо неё. Она стояла одна, ни Оли, ни Миши ещё не было. Увидев меня, она пошла за мной.
— Саша, давай сегодня в шестнадцать у дуба? — проговорила тихо Настя.
— Не надо. Я всё понял.
— Пожалуйста. Я хочу всё объяснить.
— Ладно. Хорошо.
Все три пары я с нетерпением ждал шестнадцати часов. «Ну, зачем она хочет всё объяснить, если в конце всё ровно скажет: «Извини, мы просто друзья»». Я готовил себя к этой встрече. Время летит неумолимо. Осталось ещё немного, и всё решится.
Я пришёл первый. «Ах, старый дуб, пару дней назад приходил к тебе за счастьем, а сейчас не знаю, зачем пришёл». Издали увидев меня, Настя прошептала: «Он пришёл, спасибо Боже».
— Привет Саша. — сказала она. — Я хочу тебе сказать…
— Привет. — перебил я её. — Настя я всё понимаю. Ты не обязана мне ничего объяснять. Просто скажи… Не стоит утруждать себя объяснениями. Одно слово, и я всё пойму.
— Ты вчера не так понял. Ты мне очень, — она чуть порозовела. Я с нетерпением ждал следующего слова, как будто
