Бурчит безликое: «Здрасте».
Ничего не понимаю.
Хмыкаю. Может он тоже не в настроении.
Но чем дальше по коридору я иду, тем большая тревога бьет по нервным окончаниям. Я захожу в свой кабинет, немного отходя от негатива, который чувствую в свою сторону и ничего. Ничего не понимаю.
— Ольга Викторовна, не знаете, что сегодня происходит? — поднимаю глаза на своего секретаря и вижу в ее взгляде столько неприкрытого отвращения, что начинают гореть щеки. — Да что случилось? Я пришла голой?
— Лучше бы вы пришли голой, чем это… — Она протягивает мне большой лист, судя по форме газету. Это утренний выпуск новостей. Его печатают ежедневно, а сама редакция принадлежит… отцу Кати.
Я сглатываю, делая несколько шагов, приближаясь к столу Ольги Викторовны, строгой поборницы морали. И чем ближе подхожу, чем ярче вижу картинку на первой полосе. Очень четкую, словно нас с Костей снимали очень близко. Хотя и сверху.
Я даже прикасаться к этому не хочу. Смотрю на Викторовну и чувствую, что меня мутит. Она охает, тут же подскакивает и помогает мне усесться на диван. Дает волы.
— Это единственное фото? — задаю вопрос сиплым голосом, но мне даже не нужно знать ответ, по ее покрасневшему лицу уже все видно.
Костя
— Вам еще принести кофе? — Юля сегодня крутится как юла. Юла. Юля. Забавно. И вид такой виноватый, как у собаки, которая напакостила, как бы это странно не звучало. Кроме того, сегодня она особенна болтлива. А еще странно, что не передает мне звонки от матери и бывшей жены. Обычно они меня несколько раз за утро да донимают. Бывшая, чтобы попросить помощи с очередной ерундой вроде потерянного телефона и не важно, что она с него звонит. Или, что еще смешнее, кончившегося бензина. Мать-это вообще кадр. Вечные разговоры о том, что я неправильно живу я еще могу пережить, но о бедной девочке Кате точно нет.
Я вообще Юлю на работу брать не хотел, да и понимал, что собственно Катя меня уговорила только, чтобы следить. Но Юля вроде справлялась и нареканий к ней не было. Плюс выглядит она очень презентабельно. И вот только сегодня ее метания меня раздражают. Плюс она не несет мне газету, которую я просил еще с утра.
Все это конечно вызывает легкое раздражение, потому что уже обед, и я планировал съездить на обед с Леной.
— Юля! — вызываю по селектору, и она все-таки заходит с третьей попытки. Стоит в дверях, вся бледная, мне кажется в обморок сейчас упадет. — Юль, если ты болеешь, иди домой, но где моя газета?
И тут она вдруг кидается ко мне в ноги, обнимает, плачет. Ебанулась?
— Юль, ты чего устроила?
— Простите, простите, я не думала, что она сделает это. Не думала, что все так получится, вы только не сажайте меня. Я все для вас сделаю, дам любые показания. Только не казнитеееее, не казнитееее…
— Ты чего несешь. За что мне тебя сажать?
— Зааааа съеееемку…
— Какую съемку? — по телу начинает бить тревога, прямо молоточком по нервам. — Юля! Какую съемку!?
Она достает из кармана свернутый в три раза лист, залитый слезами и протягивает мне.
— Это все Катя, она заставила меня. Заставила, понимаете?
Я разворачиваю бумагу и вижу аппетитную задницу Лены… Прямо на всю первую страницу.
— Это какой-то бред. Такое не могли допустить к печати.
— Она спит с главным редактором. Она его заставилаааааа…
— Ну прям не Катя, а какой — то доктор Зло. И что, на всех компромат у нее имеется? — мне даже смешно становится. Ну статья, ну в главной газете города, именно тогда, когда директор заграницей с новой молодой любовницей.
Лена это видела?
Видела.
Поэтому трубку не брала.
Ой, пиздец.
Отталкиваю от себя Юлю и беру ее лицо за подбородок.
— Сейчас едешь и ищешь мне Лену. Не приближаешься к ней, а просто говоришь, где она.
— Вввв министерство.
— Убежала уже!
— Константин Сергеевич, — приходит мой зам, но сейчас мне не до дел.
— Коль, не до тебя. Займись тут всем, меня неделю не будет.
— Даже так… А куда.
— Все, — надеваю пальто, — На связи.
Я спускаюсь на парковку, еду в редакцию. И уже так вижу шок на лицах сотрудников. Судя по всему такой подставы не ожидал никто.
— Редактор Мизолин? — по столу не стучу, но девочка на ресепшене все и так понимает. Ведет меня в кабинет, который оказывается закрыт. Слышу только как телефон разрывается. Дверь выбиваю несколькими ударами плеча.
Мизолин дергается, расплескивая виски из стакана. Подскакивает и жмется к стене, увешенной дипломами. Не долго думаю, бью в нос, да так, что он оседает на пол, а все его дипломы падают ему на тупую башку.
— Ты хоть понимаешь, как подставился?
— Я могу все объяснить…
— Печатай опровержение. Прямо сейчас.
— Давай завтра.
— Прямо сейчас. С извинениями падла, иначе я тебе твои дипломы в жопу засуну так глубоко, как не сможет твой начальник. Он кстати уже летит сюда, — вранье конечно, но зато шевелиться начнет быстрее. В любом случае никому, кроме отца Кати с ней не справится.
— Понравилось? — ее голос словно удар в спину. Прямо рядом с авто. Она стоит как ни в чем не бывало и курит сигареты, которые меня так бесили. — По — моему вы отлично смотритесь вместе.
— Ты, Кать, даже не понимаешь в какое дерьмо ты вляпалась.
— А что мне будет? Я тут вообще не причем.
— Ты подставила стольких людей ради чего…
— А я предупреждала!
— О чем, о том, что ты сука. Отлично, ты доказала это. Только что, изменится. Думаешь я от Лены откажусь?
— Да она сама теперь тебя к себе не подпустит! — смеется Катя, а я прямо — таки жалею, что не бью женщин. Она молодец, что встретилась со мной под камерами, так безопаснее. — Ты же карьеру ее разрушил. Или ты думаешь, опровержение смоет позор? Думаешь кто –то забудет, как строгая Елена сидела на коленях и сосала тебе? Вы не будете вместе.
— Посмотрим, — сажусь в машину и звоню Юле, которая сама уже наяривает пять минут. — Алло!
— Она в своем кабинете. Закрылась.
