— Срок, конечно, небольшой, но с вероятностью девяносто процентов у вас двойня, — озвучив это, она боязливо отодвигается назад, очевидно, опасаясь, что я опять начну хватать ее аппаратуру.
Мир перед глазами плывет. Теряет резкость и яркость. Без сил откидываюсь на кушетку и потрясенно опускаю веки. Ну, приехали! Еще недавно я была уверена, что жизнь сыграла со мной злую шутку. Но сейчас понимаю, что это были лишь цветочки. А ягодки — вот они, в виде двух малышей, отец которых мне все еще неизвестен.
Ох, Орловская, ты же вроде всегда была неглупой женщиной! Как же умудрилась угодить в такой вот просак?
Глава 17
— Так, подождите. Я ничего не понимаю. Вы сами говорили, что тест на отцовство будет возможен после десятой недели беременности!
Женщина-гинеколог задумчиво взирает на меня поверх очков, а я нервно тереблю ремешок сумочки, лежащей на коленях. Я взвинчена до предела. Того и гляди, наору на кого-нибудь. Ну или расплачусь.
— Да, — сухо кивает она, — но это было до того, как выяснилось, что у вас двойня.
При слове «двойня» по телу бегут колючие мурашки, а голова идет кругом. Реакция моего тела вполне предсказуема, ведь еще совсем недавно я сокрушалась о том, что не знаю, кто отец моего будущего ребенка. А сегодня вот оказалось, что детей будет двое.
Двое, представляете? Это уму не постижимо! Я и к одному-то не была готова, а тут такое… До сих пор руки трясутся.
— Но… Как это связано? Разве одно другому мешает? — спрашиваю непонимающе.
— Конечно. Очень даже связано, — врач снимает очки и, чуть наклонив голову набок, продолжает. — Ранее мы предполагали, что тест на отцовство будет осуществлен неинвазивным методом. Этот способ максимально безопасен, так как требует от вас лишь небольшого количества венозной крови, и эффективен, так как позволяет установить отцовство с довольно высокой точностью…
— Да-да, я помню, вы все это говорили, — перебиваю нетерпеливо. — Но что изменилось, теперь?
— В свете новых открытий этот метод не может быть применен.
— Но почему? — сникаю.
Прямо чувствую, как плечи безвольно опускаются вниз.
— При многоплодной беременности вероятность ошибки ДНК-исследования до рождения детей очень высока. К тому же медицине известны случаи, когда у двойняшек в материнской утробе были разные биологические отцы.
— От господи… — от ее слов самые крошечные волоски на моем теле встают дыбом.
Это ж надо! Разные биологические отцы!
— Не переживайте, это ситуация из разряда «один на миллион», — успокаивает доктор.
— Ну не знаю, — нервно посмеиваюсь. — Учитывая то, что моя беременность наступила на фоне внутриматочной спирали, я вполне могу войти в эту десятитысячную процента. Я ведь в принципе «везучая», — изображаю в воздухе кавычки.
Ну правда! У меня такое ощущение, будто во всем, что касается деторождения, я вытаскиваю самые невероятные билеты. Сначала залетела на контрацептивах. Потом из-за одной-единственной ночи, которую считаю ошибкой, не смогла определить, кто отец моего будущего ребенка. Затем выяснила, что беременна двойней.
На фоне всего этого безумия я уже не удивлюсь, если в конечном итоге окажется, что мои дети от разных отцов. Один от Мирона, с которым мы почти десять лет состояли в отношениях, а другой от Максима — эгоцентричного миллиардера, для которого я разрабатываю дизайн-проект его будущего отеля.
Браво, София!
— София Александровна, я повторюсь, вероятность подобного очень-очень мала. Простите, что потревожила вас ненужными подробностями. Я лишь хотела сказать, что делать тест на отцовство во время беременности двойней не рекомендуется. Это просто нецелесообразно.
— И… Что теперь? — растерянно хлопаю глазами. — Никаких других вариантов?
— В теории еще есть инвазивный ДНК-тест…
— Отлично! — выпаливаю, обрадовавшись.
— Но я крайне не рекомендую его делать, — договаривает гинеколог. — Да и опять же, вряд ли кто-то возьмется.
— Это тоже нецелесообразно? — вздыхаю.
— София Александровна, поймите правильно, для меня, как для врача, главным приоритетом является здоровье. Ваше и ваших детей. Инвазивный метод пренатальной диагностики действительно существует, но он очень агрессивный. Во время процедуры происходит прокалывание брюшной стенки и дальнейшее проникновение инструментов в полость матки.
— О-о-о… — тяну я, неприятно пораженная услышанным
— Вот именно, — считав мои эмоции, невесело усмехается она. — В трех процентах случаев данное вмешательство заканчивается инфекционным воспалением, требующим приема антибиотиков, которые могут навредить. При заборе материала есть риск, хоть и минимальный, внутриутробной гибели плода. Также можно спровоцировать выкидыш.
— Иными словами это неоправданный риск? — догадываюсь я.
— Так и есть. Беременность двойней в принципе считается более непростой с точки зрения медицины, а, учитывая ваш возраст…
— Но мне всего тридцать два!
Боже! Как же я устала слышать фразу «учитывая ваш возраст»! Будто мне уже за полвека перевалило! В Европе вообще подавляющая масса женщин после тридцати рожает, и ничего! А у нас в России сразу употребляют это неприятное слово — старородящая…
— Я знаю, — гинеколог улыбается. — София Александровна, я не хотела вас обидеть. Просто констатирую очевидные факты и веду к тому, что дородовое определение отцовства в вашем случае не представляется возможным.
— То есть для начала мне придется родить, — откидываюсь на спинку стула и утомленно потираю виски.
— Совершенно верно.
— Вот черт… Это же столько времени ждать!
Надо отдать должное ее профессионализму, гинеколог никак не комментирует мои протяжные, полные отчаяния вздохи. С непроницаемым лицом протирает свои очки-половинки специальной салфеткой и терпеливо ждет, пока я выпущу эмоциональный пар.
— Ну а в целом, по УЗИ все в порядке? — после небольшой паузы спрашиваю я.
— Более чем, — она кивает.
— Ладно, спасибо, — взяв под контроль бушующие чувства, поднимаюсь на ноги. — Спасибо. Я тогда пойду.
— Всего хорошего. Берегите себя.
Глава 18
В голове туман. Мысли вязкие и медленные. Думается с большим трудом. Всему виной пережитый шок и раздраженные нервы. Наверное, мне нужно немного поспать, чтобы хоть немного прийти в себя.
Держась за перила, спускаюсь по ступенькам, ведущим к тротуару, и вдруг замечаю смутно знакомую фигуру на противоположном конце улицы. Приглядываюсь и вздрагиваю.
Это же Мирон! Что он здесь делает?
Бывший, вне всяких сомнений, движется ко мне. Вот уже улыбается и даже машет.
— Привет, Софи, — приблизившись, он мягко касается моего плеча. — Как все прошло? Ты сдала анализ?
— Я… Эм…
Только сейчас до меня доходит, что здесь происходит. Мирон уже сдал мазок со слизистой внутренней стороны щеки для запланированного ДНК-теста. Впрочем, как и Максим. Сейчас же была моя очередь сдавать кровь. Выходит, Мирон думает, что тест состоялся и осталось только дождаться результатов.
— София, — очередной оклик, раздавшийся откуда-то справа, вынуждает мою кровь заледенеть прямо в венах.
Оглядываюсь, и сердце с громким «у-ух» падает в пятки. Покидая огромный черный внедорожник, к нам спешит Максим Багиров. Собственной, блин, персоной.
Ну почему? Почему именно сейчас?!
— Максим! — взвизгиваю я не своим голосом. — Ты чего здесь делаешь?
— Хотел узнать, как все прошло, — он шагает к нам, на ходу стягивая стильный пиджак. — Ведь у тебя, если я не ошибаюсь, сегодня и УЗИ было?
Вот черт! Когда я делилась с ним подробностями предстоящих обследований, то и подумать не могла, что он все запомнит. Да и не только он. И Мирон тоже!
Что ж за день сегодня такой?! Все обстоятельства на грани фола!
Багиров останавливается напротив Мирона и окатывает его неприязненным взглядом. Савельев отвечает ему тем же. Смотрит неприветливо и мрачно.
