угодно. «Шесть лет не видеть своего ребенка – это хуже пытки. Чем думал этот самодовольный павлин, запрещая видеться дочери с внучкой? Что можно внушить десятилетнему ребёнку, чтобы тот сказал матери: «Я тебя ненавижу»?
Дарья проснулась в шесть утра по местному времени, с чувством лёгкого разочарования от вчерашней встречи с дочерью. «Теперь, Варенька, выбор за тобой. Я не буду больше биться головой о стену. Захочешь общаться – найдёшь способ. Сегодня у нас до полудня конференция, обед, экскурсия и ужин. Завтра мы возвращаемся домой», – думала она, глядя на рассвет за окном. Ей хватило времени собраться к выходу в свет, когда в дверь постучали.
– Ты как, Дарья Андреевна?
– Я в норме, – она стояла в брючном костюме, надетом на белый топ и в белой обуви. Волосы были собраны у висков и распадались на плечах. – Вы сердитесь?
– Я тобой горжусь. Идём завтракать. Забудь о том, что я тебе предлагал. Не было между нами никакого договора.
Сидя за завтраком в ресторане с Каневским и москвичами, она почувствовала на себе чей-то взгляд, который прямо «прожигал» ей спину, а увидела «своё отражение», только направляясь к выходу. Взгляд Дианы был «недобрый», надменный, презрительный, но и удивлённый. За шесть лет парочка мало изменилась. Она прошла мимо, лишь скользнув по ним взглядом. Они сами окликнули её в холле гостиницы. Спутники Дарьи несколько удивились, заметив похожесть женщин, но прошли к выходу, оставив Ольховскую.
– Что вы хотели? У меня мало времени.
– Ты убедилась, что Варя забыла и ненавидит тебя?
– Я знаю. Что-то ещё?
– Зачем ты приехала?
– Я здесь в командировке. Отец вам об этом не сказал? Вы думали, я сломаюсь? Вам самим как живётся во лжи? Правда рано или поздно вылезет наружу, и бумеранг подлости вернётся к вам. Для меня вас больше нет, а Варю я дождусь. Прощайте, – она, не оглядываясь, пошла к выходу.
– Кто бы мог подумать, что она станет такой?
– Да, ты против сестры, Диана, белая моль. Что будем делать с Варей? Что ей могла сказать мать? Твой отец молчит, словно в рот воды набрал.
– Дарья Андреевна, кто эти люди? Что они хотели?
– Мой бывший муж и моя сестра. Это простое любопытство. Мы шесть лет не общаемся, а тут такой случай подвернулся. Но на разговоры они не настроены.
Вернувшись в клинику, первым Дарья встретила Александра.
– Как провели время с моим папенькой?
– Александр Николаевич, откуда столько сарказма? Могли бы просто поинтересоваться результатами. Или вас это больше не волнует?
– А ты не догадываешься? Подумай. Отец ничего не делает в долг. Я его не первый год знаю.
– Ты можешь думать всё, что угодно, но я не спала с твоим отцом. Знаешь, случись такое, я уже написала бы заявление об уходе и начала собираться в Москву. Твой отец меня пожалел, и, думаю, с твоей подачи. Оправдываться я не буду. Извини.
Через месяц Дарья и Марина летели на десятидневный отдых в Турцию.
Летом две тысячи пятнадцатого в отделении появился ординатор Дмитрий Серов, которого «закрепили» за Ольховской. Он напоминал Дарье себя, начинавшую работать во второй городской больнице. Светловолосый и голубоглазый молодой человек среднего роста и комплекции оказался внимательным, умным и расторопным. Он быстро освоился и стал отличным помощником. Но через пару месяцев она заметила за ним не только профессиональный интерес, а попытки ухаживания. Не откладывая разговор в «дальний ящик» решила откровенно с ним поговорить.
– Митя, ты хороший парень и будешь отличным доктором, если прекратишь думать обо мне как о женщине. Мне не нравится это. Мы можем быть с тобой коллегами, друзьями, но никогда не станем любовниками, – говорила она после вечернего обхода, дежуря в выходной.
– Почему? Боитесь осуждения коллег или вас смущает мой возраст?
– Ни то и ни другое. Сердце моё занято. В нём нет места для другого мужчины.
– Тогда почему вы столько времени проводите в клинике, а не с ним дома?
– Это секрет. Пойми меня правильно, если не хочешь стать объектом внимания со стороны наших мужчин, сбавь обороты.
– Я люблю вас, Дарья Андреевна.
– Я верю, Митя, но помочь ничем не могу. Представь, что я влюбилась бы Осипова или Голубева. Они что в этом случае должны делать? Мы можем любить кого угодно, но это не означает, что этот кто-то должен любить нас.
– Почему вы заговорили о Голубеве?
– Для примера. Я, Голубев и Каневский учились вместе, начинали работать в разных местах, а позже очутились здесь, но они оба женаты и я была в своё время замужем.
– И что мне делать, если я всё время думаю о вас?
– Подумай обо мне как о наставнике, а я попробую тебе передать то, что знаю и умею сама. Сейчас для тебя это важнее. Митя, мне проще отказаться от тебя найдя тысячу причин, чем ещё раз беседовать на эту тему. Но отказаться, значит, не дать тебе возможности, затормозить процесс твоей стажировки. Ни мне тебе объяснять отношения в коллективе. Раз уж ты попал в эту клинику, нужно использовать эту возможность. А чтобы тебе было проще – забудем об этом разговоре и сосредоточимся на работе. Хочешь, расскажи о своей семье.
– Отец юрист в небольшой компании, у мамы сеть аптек, она фармацевт. Младшая сестра, скоро станет юристом бакалавром.
– Сюда тебя каким ветром занесло?
– Стараниями отца. Он всё время считал, что я ошибся в выборе профессии, мозг мне выносил, а теперь смирился и пристроил. Я практику проходил в городской больнице.
– Значит, разницу видишь. Здесь все условия для прохождения специализации и работы. Будем учиться, Дмитрий Серов?
– Будем.
Кто распустил слухи о ней и Серове, Дарья догадывалась, но решила при первом удобном случае поставить коллег на место.
– Дарья Андреевна, ты никак себе молодого кавалера нашла? – иронизировал Осипов в отсутствии Дмитрия. – Он же сопляк.
– А вы, значит, записали меня в старухи, которая соблазняет невинное дитя? – она озорно улыбнулась. – Я выращиваю себе замену. Пусть он будет не таким циником, как вы. Из парня будет толк, а пока пусть посмотрит на жизнь моими глазами. Мало научить профессии, нужно вложить в это душу. Она у вас есть?
– Да ты философ, Дарья Андреевна. Нам не хватало только философов.
– Это не философия, Артём Ильич, это психология. Помните, с какими словами вы меня встретили, хотя я имела специализацию? Мне пришлось год доказывать, что я не слон. Разве ни вы спихнули мне парня, чтобы не было лишних хлопот, а теперь
