не задавала таких вопросов.
– А что происходит? – пожимает плечами и продолжает идти.
– Я не знаю, поэтому и спрашиваю, – раздражённым голосом отвечаю.
– Всё нормально, вроде, – лыбится, козёл.
– Нормально? Мы проводим ночь вместе, – я срываюсь на крик, а он ухмыляется, – ты мне говоришь, что это была лучшая ночь в твоей жизни, приносишь мне кофе в постель, потом исчезаешь: ни звонков, ни сообщений, и ведёшь себя так…
– Как? – перебивает он меня с уже серьёзным лицом.
– Никак, я ничего не понимаю, – опускаю голову и сглатываю поступивший к горлу ком.
Только бы не расплакаться тут перед ним.
– Я просто… – начинает он.
– Котов! – кричит кто-то, и мы оба поворачиваемся… Витя, ну почему именно сейчас?! Уходи, пожалуйста!
– Вы на набережную? – спрашивает он.
– Да! – отвечает Дима недовольно.
Неужели расстроился?! До этого лыбился, а сейчас лицо такое, будто кислый лимон съел.
– Ну, я тоже туда, пойдём, – кивает и продолжает идти.
Отлично поговорили, блять. Всю оставшуюся дорогу они разговаривали о чём-то своём, я почти не слышала. Я так разозлилась… Ну почему всё против нас? Даже поговорить нормально не поучается. Шла впереди них, и всё, о чём думала, это как же хочется их по башке чем-нибудь тяжёлым огреть.
На наше привычное место уже все собрались и опять пьют. Сегодня же понедельник, блин! Хотя… я тоже не против. Нелучший способ заглушить боль в груди, но на данный момент единственный.
Нам, девочкам, наливают Мартини, пластиковый стаканчик недолго остаётся пустым. Смелости прибавляется, а здравый смысл ещё не исчез, так что, всё нормально. Котов иногда смотрит в мою сторону, но я тут же гордо и со злостью поворачиваю голову в другую и старательно делаю вид, что мне очень весело. Алкоголь в крови не даёт замёрзнуть, и, когда уже начинает темнеть, а Денис предлагает продолжить у него дома, никто не возражает, но тут…
– Я не поеду, – твёрдо говорит Дима, и все удивлённо смотрят на него.
Чтобы Котов отказался от продолжения банкета, где это видано?!
– А я с удовольствием поеду, – выдаю я заплетающимся языком.
– Нет! – рявкает Котов.
Он много выпил, но явно трезвее меня.
– Понятно, – кивает Денис со смешком.
– Ага, – мямлит Витя.
Я смотрю на Котова: "В смысле, нет? Ты делаешь то, что хочешь, что тебе выгодно, а я не могу веселиться?"
Мой умный и, как всегда, невовремя появившийся из… хрен знает откуда, внутренний голос, как ни странно, говорит, что этот вопрос я должна задать ему. Но моё сердце не разрешает, оно тупо соглашается со всем.
Молчу.
Витя собирается вызвать такси и спрашивает, сколько машин надо. Кто-то сказал, что надо две машины.
– Три, – влезает Котов.
Приехали три, я уже двадцать минут не говорю ни слова, тупо киваю головой в ответ на все вопросы. Мозг уже отключился, и, когда все сели по автомобилям, а Котов запихнул меня в пустую машину, я не возражала, даже не пикнула. Хотя я хотела поехать, напиться до потери сознания и забить на этого кобеля.
Подъехали к его дому, по дороге ни слова друг другу не говоря. Гордость – самый большой грех человечества. Но мы поздно это понимаем. Дима заплатил таксисту, открыл мне дверь и закурил сигарету, даже выбраться не помог. Он направляется к подъезду, а я, как дура, иду за ним.
Зачем? Когда у меня мозги заработают? Где моё достоинство? Почему я рядом с ним веду себя как кукла, которой он управляет?
Он даже не смотрит на меня, понимает, что я пойду с ним куда угодно, это ещё больше бесит. Почему мои ноги не слушаются? Почему я не могу вернуться к машине, сесть и уехать нахрен отсюда? Почему я терплю такое отношение к себе? И почему эти вопросы опять только в моей голове?
И тут я понимаю, что мои внутренний голос и здравый смысл в спячке, и не думая спрашиваю:
– Зачем?
– Что, зачем? – не оборачиваясь спрашивает он.
– Зачем ты опять ведёшь меня к себе? – с трудом задаю вопрос.
– Так надо! – говорит он, и я больше не могу ничего ему сказать.
Когда зашли в его комнату, на меня нахлынули воспоминания, я, кажется, наблюдаю вживую, как он меня целует в шею, и слышу, как он стонет, когда я кусаю его за кончик уха. Как снимает с меня одежду, бросает на пол и накидывается на меня.
В то время, как я наслаждаюсь этими кадрами, он подходит ко мне сзади, обнимает за талию и со вздохом говорит мне на ухо голосом, который я слышу каждую ночь во сне: "Саша…"
По телу разлилось тепло, вся злость улетучилась, и я опять оказалась в мире, где мне мерещится, что мои чувства взаимны.
Его губы касаются моей щеки, невесомо и медленно скользят по моей шее. Прикрываю глаза и наслаждаясь прикосновениями его полных губ и требовательных рук. И понять не успеваю, как оказываюсь в одних джинсах и бюстгальтере. Поворачиваюсь всем телом к нему, обхватываю руками его шею и впиваюсь в губы. Он меня прижимает к себе, углубляя поцелуй, и, когда мое почти голое тело прикасается к его груди, меня как током прошибает.
Он поднимает меня на руки так, что мои ноги оказываются у него на бёдрах, несёт меня к кровати, опускает на спину и устраивается между моих ног. Я чувствую его тяжёлое дыхание на своих губах, чувствую запах алкоголя и сигарет, эти запахи смешиваются с его парфюмом, и меня это сочетание сводит с ума. Не отрываясь от поцелуев, он расстёгивает мне джинсы одной рукой, моё дыхание учащается, и я вздрагиваю, когда его тёплая ладонь накрывает разбухшую от возбуждения промежность.
Я, недолго думая, делаю то же самое: пробираюсь рукой в его боксеры и касаюсь каменного члена. Он явно не ожидал, но блаженно застонал. Не прерывая зрительного контакта, глажу тонкими пальцами жёсткие вены, отодвигая нежную кожу и оголяя головку. Шумно дышим друг другу в губы, по вискам стекает пот, а между ног водопад.
Наша прелюдия уже как секс: такая страстная и пошлая. Дима впивается в мои губы быстрым поцелуем, после чего поднимается и снимает с себя одежду. Тянется к моим бёдрам и избавляет меня от брюк. Хватается за мою руку, тянет к себе, я поднимаюсь на ноги, и он тут же поворачивает меня спиной. Двумя пальцами цепляет лямки бюстгальтера, медленно и нежно опускает их по очереди, целуя мои плечи. Вещь падает на пол, а его руки скользят к моим трусикам, горячие губы прокладывают
