Никки стояла в сторонке, а он обошел все кругом, сделав при этом всего несколько шагов. Он окинул быстрым взглядом беспорядочную кипу книг, красивый складной диван, аккуратно сложенные на деревянном полу принадлежности для рисования, а у двери — матерчатую сумку с вещами.
Никки раньше не приходило в голову, что квартира — это часть личности человека, куда не каждому можно заглядывать. Она посмотрела на свое жилище глазами Харпера и почувствовала себя неловко, словно ее саму выставили напоказ. Ей почему-то ужасно не хотелось услышать от него какие-либо замечания о ее квартире.
Она их и не услышала. Он лишь улыбнулся и сказал:
— Я займусь холодильником. Вы хотите все вытащить оттуда?
— Да, пожалуйста.
Никки стояла рядом, пока он ловко расправлялся со скоропортящимися продуктами. Она только выхватила у него из рук открытый пакет с молоком и вылила его содержимое в раковину.
— Вы позавтракали? — спросил он, закончив складывать продукты в пластиковую сумку для мусора. — Если нет, мы можем это сделать по пути.
— Спасибо, я уже поела. — Сама не зная почему нахмурившись, Никки открыла кран с холодной водой и ополоснула забрызганную молоком раковину.
А насупилась она, наверное, оттого, что Харпер очень по-хозяйски все взял в свои руки, а ей это было непривычно. Как будто у нее отнимали часть независимости, столь ценимой ею. И ни к чему было теоретически рассуждать, насколько она владеет ситуацией: он заполонил ее мысли и чувства, а без молчаливого согласия с ее стороны Харпер не стал бы распоряжаться ею
— Я вижу, вам перебинтовали руки, — заметил Харпер, стоя у нее за спиной. Никки быстро закрыла кран с водой, не обращая внимания на боль в ладони от резкого движения. Придав лицу вежливое выражение, она повернулась к нему.
Они вышли из квартиры, и Никки подождала, пока Харпер выбросит мусор. На ней был легкий джинсовый жакет, а под ним — свитер.
Ветер продувал ее насквозь, и она съежилась от холода.
Темные проницательные глаза Харпера замечали все, и ее единственной защитой оставалась интуиция. Ей придется очень внимательно следить за собой и не показывать, что чувствует она себя не в своей тарелке. Это странное ощущение чего-то непонятного гнездилось где-то внутри и наводило на размышления о крутом повороте в ее жизни. Никки успокаивала себя тем, что едет в Оксфорд всего на пару недель, а не навсегда. Главное — чтобы Харпер не прочитал смятения на ее лице.
Тем временем он вернулся и внимательно посмотрел на нее. Никки почувствовала, что он разгадал ее тайные мысли.
— Вы готовы?
— Готова, как никогда, — ответила она, опустив голову, и удивилась тому, как мрачно прозвучали ее слова.
Никки сжала губы, устраиваясь на переднем сиденье «ягуара». В тесной кабине избежать внимательного взгляда Харпера было просто невозможно, к тому же он почти коснулся ее своим худым, мускулистым торсом и широкими плечами, когда нагнулся, защелкивая пряжку ремня безопасности.
Сидя так близко, он слишком волновал ее. Никки отвернулась к окну, делая вид, что чем-то заинтересовалась, а сердце совершенно по-дурацки бешено колотилось в унисон с ее беспорядочными мыслями. Харпер был чересчур большой, самоуверенный. И еще в нем было слишком сильно мужское начало.
Усевшись на свое место и заведя мотор, он сказал:
— Я понимаю, как вам неудобно испытывать ограничения в движениях.
Никки вымученно согласилась с ним, покраснев при этом:
— Это ужасно — быть такой беспомощной. Даже чашку чая больно приготовить!
— Неудивительно, — преднамеренно беспечно ответил он. — На ваших ладонях глубокие порезы. Но вы вовсе не беспомощны, просто ненадолго нетрудоспособны. Мне кажется, вам не следует отказываться от посторонней помощи. Потерпите, это ведь скоро кончится.
Харпер вел «ягуар» вокруг Гайд-парка и мимо Марбл-Арч. С субботним движением транспорта он справлялся так же, как со всем остальным, — не тратя лишних усилий, но тем не менее в высшей степени умело и без. показухи. Ему, видно, несвойственно было рисоваться — он все делал просто, не суетясь. На Никки, к ее удивлению, не давила его сильная натура. Наоборот, ей было спокойно, она чувствовала себя как за каменной стеной в окружающем нестабильном мире.
С легкой улыбкой она заметила:
— Кажется, вы всегда знаете правильный ответ.
Он насмешливо приподнял брови, но голос его прозвучал сухо:
— Разве? Вчера я был совсем не на высоте.
— Согласна. Тогда вы были далеки от совершенства, — ответила Никки, усмехнувшись. — Но все же вы получили то, что хотели, не так ли?
— Да, получил то, что хотел, — задумчиво повторил Харпер, — но на определенных условиях. А вы получили работу в виде картины, на которую я возлагаю большие надежды. Так как ваше мастерство совершенно, я могу себе это позволить. Как вы считаете, это оправдывает мои методы?
Значит, он не пропустил мимо ушей то, что она сказала. Теперь Никки промолчала, и это само по себе было ответом. Они доехали до западного изгиба северной окружной дороги, где движение машин было замедлено до предела. Харпер спокойно снизил скорость, словно торопиться ему было некуда, и бросил на озабоченную Никки смеющийся взгляд.
— Я кое в чем вам признаюсь, — произнес он, своим беспечным видом давая ей понять, что сказанное будет забавным и несерьезным. — Вы благотворно на меня влияете. Вы — сильная личность, что само по себе является вызовом, а ваши безжалостные проницательные голубые глаза вынуждают меня вести себя так, как десять лет назад было бы невозможно. Моя карьера зиждется на результатах, а не на моральной стороне их достижения. В настоящий момент мою самонадеянность ничто не сдерживает.
— Меня это не удивляет, — подумав, ответила она. — Стоит только посмотреть на отношение к вам Питера, Дункана Чанга, Гордона, даже полицейских, чтобы в этом убедиться. Образ кумира вам не наскучил?
— Вы говорите, словно знаете о таких вещах по собственному опыту, — нахмурившись, заметил Харпер.
— Я пожила среди достаточно влиятельных людей и, мне кажется, научилась в них разбираться, — ответила Никки, заметив, что лицо его стало задумчивым. Ему не нравились ее слова, но он по крайней мере прислушивался к ним. — Вам приходится быть жестким, потому что вы принимаете трудные решения. Вы — жестоки, но и люди вокруг вас тоже жестоки. А когда это проявляется в вашей повседневной жизни, то окружающие относятся к вам скорее с благоговейным трепетом, чем с уважением, и, таким образом, расстояние между вами и остальными увеличивается. У большинства людей это выявляет худшие стороны личности. Одиночество может здорово нарушить душевное равновесие.
