на себя, пока до меня не доходит, что дело не в трясущихся руках.
— Дверь заела, — озвучиваю догадку вслух.
— Она не заела — она заперта.
— Ты издеваешься? — оборачиваюсь и смотрю на Женю.
— Нет, дверь закрыл не я. Это Настя закрыла. Случайно.
— Я убью ее, — цежу сквозь зубы.
— Вряд ли. Ты просто голодная. Сейчас поешь и подобреешь
— Я не буду есть здесь. С тобой. И… Это что устрицы? — обратив внимание на блюда, спрашиваю я.
— Ага.
В этот момент я понимаю, что пропала…
— Какие они вкусные! Где ты их заказал? — спрашиваю я, успев распробовать любимый деликатес. Поортачиться смогу и в чем-то другом, а строить из себя гордую, но голодную смысла нет. Тем более, вряд ли меня выпустят.
— Не скажу, но можем пойти туда в следующий раз.
Женя смотрит на меня еще более голодно, чем я на устрицы. Словно предчувствуя, что я собираюсь ответить, Женя задает следующий вопрос, кажущийся сперва безобидным:
— Давно хочу спросить тебя: зачем ты пошла на экономику?
Чтобы встретить там тебя, пострадать и стать благодаря этому опыту лучше.
— Папа так захотел, — отвечаю я.
— В твоей жизни все решает он? Он тебе и придурка этого сосватал? — он смотрит на меня изучающе.
— Нет, Рому я выбрала сама!
Женя морщится.
— У меня так племянника зовут. Не называй его Ромой. Ему козел больше идет.
— А тебе нет? — не выдерживаю я.
— Маш… Я бы хотел извиниться.
— Извиняйся, — пожимаю плечами я.
Женя сначала ухмыляется моему ответу, а потом произносит серьезно:
— Прости меня, пожалуйста.
— Ладно, — в моем голосе сквозит безразличие, но на самом деле, это потому что я его уже давно простила.
Мой психолог однажды сказала, что у меня есть выбор: либо я выбираю своё счастье и тогда должна простить его, либо я выбираю и дальше тешить свою обиду, беречь и хранить ее, но тогда должна отказаться от счастья. Немного посопротивлявшись я выбрала первое.
— Ты изменилась.
— Да? И чем же?
— Многим. Внешность, характер. Раньше ты была мягче.
— Раньше я была дурой.
— Прости, Маш, но ты сейчас дура, иначе не стала бы мутить с этим уродом.
Я вспыхиваю. А Женя лишь пожимает плечами и скрещивает руки на груди, откидываясь на спинку кресла.
— Он хороший! И я… люблю его.
— Ты правда его любишь? — внимательно смотрит на меня Женя, будто пытаясь уловить мою мимику, каждую мою эмоцию и понять говорю ли я правду.
Но я говорю именно ее. Вспоминаю, как Рома впервые заговорил со мной, ухаживал. Такое не подделаешь.
— Да. Люблю, — уверенно отвечаю я.
Люблю ведь? Любовь — это не яркие чувства, а когда тебе комфортно. И не обязательно постоянно хотеть секса от любимого человека. Да же?
Женя продолжает сканировать и наконец выносит вердикт:
— Ладно, Маш. Я тебя услышал. Главное, будь счастлива.
После чего встает, берет куртку и набирает кому-то.
— Насть, откроешь?
Как в тумане слышу звук открытия замка, их голоса и уходящие шаги. Шаги того, в кого я все-таки успела влюбиться вновь и вновь успела потерять…
Маша
Он ушел…
Смысл произошедшего обрушивается, когда я захожу в кабинет, не доев любимое блюдо, хотя в другой раз вполне осилила бы его. Надо наверно было прибраться, а не оставлять все как есть, только затушив свечки, но я была не в силах. Чуть позже пойду. Я даже ничего не смогла ответить Насте на ее сначала радостное “Ну как все прошло?”, а потом и на обеспокоенное “Вы поругались что ли?”.
Двигаю мышкой, выводя ноутбук из спящего режима, и тупо пялюсь в монитор.
Ну я ведь этого и хотела? Желания сбываются… Только почему мне сейчас так плохо?
Я ведь все сделала правильно. И не только я — Женя тоже поступил очень мудро и по-мужски, решив оставить меня — нас в покое.
И хотя я изо всех сил стараюсь тоже думать по-взрослому, все равно внутри все затопляет обидой. Почему он так быстро от меня отказался? Я ведь ему нравилась? Нравилась, как и мечтала все эти годы. Или это было просто игрой моего воображения?
Так и не сумев переключиться на работу, чтобы доделать хотя бы Женины фотки, пишу Фине и ухожу пораньше, прихватив с собой ноут, чтобы поработать дома.
Когда дохожу до Насти, вижу, что стол уже прибран и на нем лишь привычная вазочка с конфетами для посетителей.
— Насть, а стол…
— Не парься. Я все убрала, там была-то пара тарелок.
Вообще не пара, но ладно. Больше Настя ничего не говорит и не спрашивает, и я ей очень благодарна за все.
Такси подъезжает быстро. Да и во многих других мелочах чувствуется поддержка — будто кто-то невидимый окутывает меня заботой, понимая каково мне сейчас. И это не дает пасть духом еще ниже.
Доехав до дома, плетусь в ванную, захватив телефон, где-то глубоко-глубоко наивно думая: вдруг Женя напишет или позвонит. Хотя умом понимаю, что будет лучше, если не напишет. Достаточно нашего общения, иначе потом будет еще больнее. А все, что сейчас происходит, пройдет. Однажды мне было даже хуже, но я выкарабкалась. Справлюсь и сейчас. Если бы виделась с Ромой, то возможно вообще не увлекалась бы Женей, но имеем то, что имеем. Возможно, это была проверка, перед тем как мы поженимся. И я с этой проверкой справилась. Ну фактически. Чувства и мысли не в счет.
Давайте уже ваше счастье, — неосознанно улыбаюсь я пусть и грустной улыбкой, лежа в ванной с солью.
И потом, во всем надо искать хорошее — не все так плохо. Мне удалось не втрескаться в Женю по уши, а всего-то по ключицу. Но уже завтра я остыну немного, а потом ещё немного и плюс-минус через неделю совсем не буду думать о нем. Пожалуйста, пусть это будет так, — поднимаю глаза к потолку, представляя в том направлении небо.
На этом моменте пара слезинок все же стекает по щекам.
Да, немного обидно, что оказалась для Жени, как и предполагала, увлечением, но так лучше. И если я смогла пережить его полное безразличие, то и это точно смогу.
Выхожу из ванной, чувствуя себя лучше. Аппетита по-прежнему нет, поэтому проходя мимо кухни, сразу иду в комнату и беру планшет. Включаю мелодраму, но после 20 минут просмотра выключаю, потому что понимаю, что не хочу смотреть фильмы про любовь. Безуспешно потыкавшись в поисках хорошего фильма без любви, решаю прогуляться.
Одеваюсь и, взяв телефон в руки перед выходом, замечаю
