— С удовольствием займусь твоими приемами. Сам знаешь, мне это нравится. И я не возьму с тебя платы!
— Но если бы ты открыла магазин, тебе все равно платили бы другие люди. Так почему не могу делать этого я?
— Если бы я начала собственное дело, то сама стала бы управлять своей жизнью. И это имеет сейчас для меня первостепенное значение.
— Большее, чем я?
Нэнси выругалась сквозь зубы.
— Послушай, почему ты все время ставишь меня перед выбором?
— Потому что не хочу потерять! — с чувством воскликнул Грег.
— Дорогой, я никуда не денусь. — Протянув руку через стол, Нэнси сжала пальцы Грега. — Просто ты позволишь мне стать самой собой.
— Ты становишься собой всякий раз, когда и занимаюсь с тобой любовью, — заметил он со слегка затуманившимся взглядом.
— Верно, — кивнула Нэнси. — Но только в одном определенном смысле. С другой стороны, я все больше попадаю в зависимость от тебя и теряю индивидуальность.
Неожиданно возле их столика материализовался метрдотель, вероятно хорошо знавший Грега.
— Всем ли вы довольны, сэр? — спросил он, с беспокойством глядя на почти нетронутые блюда.
— Да, — нетерпеливо ответил тот, — Пожалуйста, велите это унести.
Метрдотель сделал знак официантам, и в считанные минуты столик был безмолвно освобожден от тарелок.
В ожидании десерта — к которому никто из них наверняка не прикоснется — Нэнси тихо произнесла:
— Я думала, что тебе будет приятно, если я стану развиваться.
— Ты должна быть рядом со мной! — убежденно сказал тот, — Я не позволю тебе уйти!
— А если придется?
— Даже не мечтай! — хрипло вырвалось у Грега.
— Не нужно мне угрожать! — вспылила Нэнси. — Так поступал Эдвин.
— Я не он!
— Ты очень быстро становишься похожим на него! Так быстро, что это меня пугает. Знаешь, что мне говорил Эдвин? «Оставишь меня — значит не сдашь сессию! Не будешь слушаться… пожалеешь!» Я сыта этим по горло, Грег. И больше не поддамся на шантаж.
— Не глупи, — сухо произнес Грег, — Я вовсе не похож на этого мелкого пакостника.
— Нет, ты скоро станешь похожим на крупного!
Грег гневно блеснул взглядом.
— Ты забываешься, дорогая.
— Напротив, только что вспомнила, кто я! — Схвати и сумочку, она достала чековую книжку. — Мне не нужно было ничего подобного, но все равно спасибо!
С этими словами Нэнси опустила книжечку в бокал Грега, и та уткнулась в дно, как миниатюрный «Титаник». После чего она встала из-за стола и направилась к выходу — стройная, красивая, в узком, обтягивающем фигуру серебристом платье.
Поравнявшись с официантом, возвращающимся к их столику с мороженым, она подмигнула ему и сказала:
— Вывалите это ему на голову, пусть охладится!
Проведя врозь безрадостную ночь, на следующий день они помирились.
И, разумеется, Грег простил Нэнси ее заносчивость, а она ему — покровительственные замашки. Однако трещина в отношениях все же появилась. И вопрос независимости Нэнси повис хмурой тучей на ясном голубом небе их любви.
До конца лета они еще не раз спорили, обсуждая эту тему, А осенью все вдруг резко обострилось.
Нэнси усердно подготавливала многочисленные приемы, которые устраивал Грег. Ей нравилось это занятие, но постепенно она начала чувствовать, что тот взваливает на ее плечи все более тяжелую ношу. Гостями Грега были знаменитости, привыкшие ко всему лучшему, поэтому Нэнси всегда тщательно готовила стол, догадываясь, что малейшая оплошность тут же будет замечена. Осознание этого заставляло ее нервничать. К тому же она все чаще чувствовала себя простушкой в обществе красивых и элегантных знакомых Грега.
Когда Нэнси поделилась с ним своими мыслями, тот лишь рассмеялся.
— Глупышка, ты словно душистая летняя роза в сравнении с парниковыми орхидеями!
— Но я чувствую себя такой неуклюжей…
— Ты естественна, дорогая моя. Все от тебя в восторге, разве не видишь?
Тем не менее, Грег все-таки настоял, чтобы Нэнси купила себе новую одежду, которая больше подходила ее тогдашнему образу жизни. Шкафы Нэнси наполнились дорогими стильными тряпками, потеснив джинсы и майки. На смену хлопку пришел шелк. Серебряные украшения быстро были вытеснены подарками Грега, приобретенными в центральных ювелирных магазинах Лос-Анджелеса. Жаль только, что порой украшенные бриллиантами браслеты казались Нэнси чем-то вроде наручников.
Грег также уговорил ее изменить прическу. Прежде Нэнси не особенно обращала внимание на свои от природы пышные волосы. Их достаточно было вымыть и расчесать. Но в дорогом парикмахерском салоне Нэнси сделали стильную стрижку, которая неузнаваемо изменила ее.
Веселая беззаботная студентка исчезла, уступив место элегантной молодой женщине, дорого и изысканно одетой, с лишенной эмоций улыбкой на лице.
Чем глубже погружалась Нэнси в мир Грега, тем более маленькой и незначительной чувствовала себя. Порой она мечтала о том, чтобы оказаться с Грегом наедине, без общества кинозвезд и деловых партнеров. Ей хотелось, чтобы они уселись рядышком на постели, жуя чипсы из одного пакета, и чтобы при этом был отключен телефон.
Иногда такие дни случались, но очень редко.
В ноябре они отправились на четыре дня в Париж.
Грег настоял на том, чтобы у Нэнси вновь появилась собственная чековая книжка, и она первым делом купила ему в дорогом бутике подарок — чрезвычайно элегантный светлый летний пиджак.
Они остановились в старинном отеле, из окон которого открывался вид на Сену. Вернувшись вместе с Грегом в номер после долгого хождения по городу, Нэнси без сил повалилась на огромную кровать.
— Есть хочешь? — спросил Грег.
— После всех пирожных, которые мы съели в кафе? Нет. Я и так в последнее время набрала вес. Пора садиться на диету…
— Тебе это ни к чему.
— Ошибаешься, дорогой. Скоро я ни в одно платье не влезу.
— Ну и не надо. Без них ты выглядишь гораздо лучше. Лично я не возражаю, чтобы ты немножко потолстела, — заметил Грег, окидывая крутые изгибы фигуры Нэнси туманным взглядом.
— Дай тебе волю, ты превратил бы меня в бочку, а потом я наскучила бы тебе и ты начал бы искать стройную девушку.
— Я никогда не буду искать никого, кроме тебя, — возразил Грег, целуя ее.
— Что? Это когда вокруг тебя вьется столько жаждущих сделаться кинозвездами красоток?
— Зачем мне звезды, если у меня есть луна? — усмехнулся Грег, снимая с Нэнси туфли.
— О, какая поэзия! — воскликнула та.
— О, какая ножка! — ответил он в тон, принимаясь целовать ступню Нэнси.
— Прекрати! Я ходила весь день и уверена, что мои ноги отнюдь не благоухают!
— Но я обожаю все твои запахи и вкус.
— Разве можно обожать толстуху с потными ногами?
— А, так вот какой ты себя представляешь! — пробормотал Грег, не отрываясь от своего занятия. — Солнышко, ты так красива, так притягательна, что это честь — целовать эти маленькие пальчики.
Нэнси очень возбудило то, что делал Грег, однако она все-таки убрала ноги, спрятав ступни под ворохом пакетов с покупками.
— Получишь мои пальчики обратно, после того как они побывают под душем!
— Подобная мнительность тебе не к лицу, дорогая, — вздохнул Грег. — После душа твои прелестные ножки потеряют большую часть привлекательности. — Он встал. — Мне нужно сделать пару звонков. А ты тем временем позвони в ресторан и закажи себе что-нибудь. Мне только кофе.
Грег вышел в другую комнату, а Нэнси решила, что в последние дни действительно постарается меньше есть. Ее не покидали мысли о том, как она выглядит.
Прежде Нэнси никогда особенно над этим не задумывалась, она была достаточно уверенным в себе человеком. А теперь вдруг обнаружила, что ее бедра чуточку шире общепринятого стандарта, грудь великовата, и только талия пока еще не вызывает беспокойства.
Началось это в магазинах одежды, где элегантные продавщицы постоянно заставляли Нэнси чувствовать себя толстой. Держа в руках приглянувшееся платье, она спрашивала свой размер, и бровь обслуживающей ее девушки неизменно взлетала.
— Думаю, это и есть самый большой размер, мэм, но я проверю…
А что будет, если я поправлюсь еще немножко?
Она поднялась с кровати и сняла жакет и юбку. Затем, оставшись в одном черном белье, вновь присела на край постели и принялась вскрывать пакеты с покупками. Первый содержал пиджак для Грега. Нэнси набросила его на плечи и подошла к зеркалу.
— О! — раздалось сзади спустя минуту.
Оглянувшись, она увидела того, кому предназначался этот подарок. Прислонясь к дверному косяку, он с интересом разглядывал Нэнси.
Она хихикнула.
— Вообще-то тебе не положено видеть этого до дня твоего рождения. Но я не удержалась и…
— Малышка, — мягко произнес Грег, — какая у тебя восхитительная кожа! Гладкая и бархатистая, как взбитые сливки.
