— Что с вами, Джейн?
Опомнившись, Джейн увидела перед собой Кристин, которая с тревогой смотрела на нее. Заметив, что по-прежнему держит трубку и что-то бормочет себе под нос, она ужасно смутилась и, невесело улыбнувшись, повесила трубку.
— Да так, глупости всякие! — проговорила она досадливо, надеясь тем самым предотвратить множество вопросов, которые, похоже, были готовы посыпаться на нее.
Двадцатитрехлетняя Кристин была замужем за весьма неудачливым фермером. Она была единственной помощницей Джейн в аптеке. Сердце у нее было золотое, но ее снедала провинциальная страсть к сплетням. Джейн рада была, что в разговоре она ни разу не произнесла имени Рекса. Если бы она это сделала, неизвестно, как бы все обернулось. Кристин наверняка поняла бы все по-своему.
По правде говоря, Джейн целую неделю боялась, что кто-нибудь скажет, будто видел, как Рекс Стюарт входил или уходил от нее посредине ночи. Но этого не случилось, может быть, потому, что соседние с ней квартиры были заняты под склады, а проезд за домами был огорожен высоким забором.
Джейн не переставала изумляться тому, насколько быстро в Ларинратте узнавали все подробности личной жизни ее обитателей. Утверждение ее матери относительно того, что их городок высокоморален, было справедливо, но высокая нравственность горожан объяснялась скорее страхом разоблачения, чем искренним стремлением к добродетели. Те, кто бил жен, позволял себе измены или воровал, встречали всеобщее осуждение, так же, как лентяи и распутные женщины.
Джейн не хотела быть причисленной к этому последнему классу только из-за того, что ею на минуту заинтересовался великий Рекс Стюарт.
— Какие глупости? — У Кристин возбужденно загорелись глаза, что еще раз напомнило Джейн о необходимости соблюдать осторожность.
— Старый знакомый по Сиднею, — мгновенно придумала она. — Я его уже много лет не видела, но вчера ему вдруг вздумалось позвонить мне и узнать, как я поживаю, а потом обидеться из-за того, что меня нет дома. Ну не нахальство? Я не хочу, чтобы он мне досаждал, поэтому и сказала, что сегодня меня опять не будет. Надеюсь, он понял намек.
У Кристин прояснилось лицо:
— О, так на самом деле вы сегодня вовсе никуда и не собираетесь! На секунду я подумала, будто у вас тайный воздыхатель, о котором я и не слышала.
Джейн рассмеялась:
— Это у меня-то?!
— Ну, на вечере вы выглядели изумительно. Уж наверняка кто-то потерял из-за вас голову. Джек с вас глаз не сводил, между прочим.
— А я считала, все провели вечер, глазея на нашего почетного гостя.
— Женщины — да. Мужчины же пялили глаза только на вас! Хорошо хоть, что вы не каждый день так выглядите, Джейн, иначе все женщины с ума бы посходили от ревности.
— Им достаточно только бросить на меня взгляд сегодня — всю ревность как рукой снимет. У меня под глазами такие мешки, что хоть картошку в них грузи!
— У вас действительно усталый вид. Вы плохо спали?
— Неважно.
Она вообще почти не спит — и все из-за этого Рекса Стюарта. Или это доктор Морис не давал ей заснуть? Проклятье, но кто именно ее привлекает? Герой телесериала или реальный мужчина, таящийся за этой маской? Они так же перепутались у нее в голове, как и у миссис Борн.
— А почему вы не пьете снотворное? — спросила Кристин.
— Я в эту лекарственную круговерть включаться не собираюсь, спасибо большое.
Или в любую другую, безрадостно подумала она. Ответить на домогательства Рекса Стюарта — значило попасть в круговерть. Это ни к чему не приведет, лишь голова закружится. И к тому же можно опять разбить себе сердце, если она вдруг потеряет осторожность. Прошлая их встреча показала ей, что даже опыт не всегда помогает. Очень мало разницы между сильным влечением и влюбленностью, расстояние между этими двумя чувствами очень невелико, и она ни за что не пройдет его!
Джейн снова принялась за работу, решив, что больше не попадется на удочку Рекса, когда он позвонит ей. Если он вообще позвонит, подумала она.
Ее телефон зазвонил незадолго до семи. Джейн поднялась к себе уже час назад, закрыв аптеку, но не в состоянии была чем-либо заняться. С каждой минутой ее беспокойство возрастало, так что, когда раздался звонок, вся ее мудрая решимость держаться холодно и отчужденно куда-то испарилась, сменившись волной радостного облегчения. Забыв обо всем, она кинулась к аппарату, чтобы снова услышать его голос.
Стремительно схватив трубку, она взволнованно проговорила:
— Да?
— Джейн! Это ты?
Звонил действительно мужчина. Но это был не Рекс.
С острым чувством разочарования она опустилась в кресло.
— Да, па. Это я.
— Слушай, киска, я собирался позвонить тебе сегодня днем, но забыл. Вчера мне в банк позвонил Рекс Стюарт, чтобы узнать номер твоего телефона — он же зарегистрирован не под твоим именем. Я подумал, что ты не будешь возражать, если я его дам, ну я и дал. Он звонил?
— Да, звонил, — ответила она.
— Похоже, ты ему очень понравилась, Джейн. Как ты думаешь, из этого может что-нибудь получиться?
— Нет, па, не думаю. Так что, пожалуйста, не говори ничего маме. Ты ведь ей ничего не сказал?
— Я не такой дурачок, киска. Жаль. Мне он понравился.
— Он же актер, па.
— Ну и что? Какое это имеет значение?
Она вздохнула.
— Наверное, никакого.
— Не суди о книге по обложке, дочка. Ну, я пошел. Увидимся в воскресенье. Будь умницей.
Джейн тряхнула головой, улыбнувшись последней фразе отца. В Ларинратте так легко быть умницей! Она вернулась обратно в гостиную, гадая, позвонит ли Рекс, и тут же услышала стук в дверь. Удивившись, она медленно пошла открывать и остолбенела на пороге.
— Рекс!
— Единственный и неповторимый.
Это было точно сказано: его красивое лицо было освещено улыбкой, синие глаза сияли. Элегантные темно-серые брюки, синяя рубашка и светло-серая куртка великолепно смотрелись на его спортивной фигуре.
— Но…
— Я вижу, ты все же никуда не идешь, — прервал он, бросив мимолетный взгляд на ее потрепанные джинсы, ненакрашенное лицо и сверхскромный узел волос на затылке.
Ей сразу же захотелось распустить волосы и надеть что-то женственно-привлекательное. Похоже, Рекс заставляет ее чувствовать себя женщиной, знающей только ожидание и желание. Удивительно, как правда может выводить из себя!
— Нет, — холодно согласилась она. — Встреча отменилась.
Ее внезапная холодность заставила его брови взлететь вверх.
— Тогда можно мне войти ненадолго? — спросил он.
— Разумеется. — Она отступила на шаг, чтобы он смог пройти. Когда он повернулся к ней, она взглянула холодно-вопросительно и сказала: — Я думала, вы предварительно позвоните. Почему вы явились сюда, зная, что я собиралась уходить?
