— А теперь не вздумай спорить. Посуду мою я! Твоя очередь любоваться видом.
— Но…
— Никаких «но»! И не говори, что я с этим не справлюсь. Ты и представить не можешь, в каких малоподходящих местах мне доводилось мыть посуду.
— Ну ладно. Гляди-ка, в кофейнике еще остался кофе — выпьем по чашечке перед отъездом.
Со своей задачей Энн справилась в два счета — после стряпни Стэна осталось на диво мало грязной посуды. Покончив с мытьем, молодая женщина вернулась на палубу.
Незаметно подкрались сумерки, на соседних яхтах и в окнах прибрежных коттеджей загорелись огни. Стэн и Энн в задумчивом молчании попивали кофе. Потом Стэн легким движением привлек женщину к себе. Ей казалось, что нет ничего более естественного, чем прильнуть к нему и положить голову ему на плечо.
— И почему я так много работаю, если бездельничать так приятно? — рассеянно пробормотала она.
— Типичные сетования раба дурной привычки. Излеченные выпивохи, заядлые курильщики, наркоманы сами не понимают, отчего так цеплялись за свои пристрастия. А для тебя работа хуже любого наркотика.
Она рассмеялась.
— Ну, если я пристрастилась к работе, то ты пристрастился говорить мне об этом. Читаешь нотации при каждой встрече.
— А все потому, что я забочусь о своих сотрудниках. — Он покрепче обнял Энн. — Тебе удобно?
— Очень.
Довольно долго молодые люди сидели в молчании. Наконец Стэн заговорил:
— Помнишь, ты сказала, что тебя тревожат какие-то ощущения, возникшие после смерти Бернарда. Тогда ты не договорила. А как сейчас?
Честно говоря, ей очень не хотелось ничего рассказывать. Но, наверное, все же стоило это сделать.
— До сих пор я еще ни с кем об этом не говорила, — призналась Энн. — Да, собственно, и сама еще не до конца разобралась в себе.
Вместо ответа Стэн крепче обнял ее за плечи. Чуть ободрившись, она продолжила:
— Знаешь, внезапная смерть близкого человека вызывает бурю самых разных эмоций. Недоверие, непонимание, ужас и даже злость на того, кто умер.
— Знаю, — подтвердил Стэн.
— Узнав о гибели Бернарда, я была потрясена, буквально раздавлена. Он был средоточием моей жизни. За четыре года я даже мельком не взглянула ни на какого другого мужчину. И вот он умер, потерян для меня навсегда. Что же делать? Но вдруг, примерно неделю спустя, я начала ощущать нечто иное. — Несчастной женщине уже не удавалось сохранять даже видимость спокойствия. Слезы градом катились из ее глаз, дыхание участилось. — А потом я пошла на панихиду. У Бернарда не было могилы. Он хотел, чтобы его прах развеяли в горах, но его старые друзья собрались почтить память погасшего сотоварища. Они думали, что я плачу по нему, а это было не так. Я плакала, потому что распознала свои эмоции, и они ужаснули меня едва ли не сильнее, чем трагическая гибель Бернарда. Я до сих пор не могу прийти в себя.
— Не мучай себя, Энн, поделись со мной, — тихо, но настойчиво попросил Стэн.
— Да, я больше не могу молчать! Я поняла, что испытываю самое настоящее облегчение! Все четыре года нашего знакомства он постоянно играл со смертью. Двое его друзей, которых я знала, погибли, а он лишь смеялся над опасностью. И вот он тоже разбился — все было кончено, кончено раз и навсегда, я могла больше не волноваться. Я испытала облегчение, Стэн! И я не хочу больше никогда переживать за близкого человека!
Всхлипывая, она уткнулась в его широкое плечо. Постепенно рыдания смолкли, и Энн обмякла в объятиях дружеских рук. Дыхание ее стало тихим и ровным, и Стэн понял, что она задремала. Как врач он знал, что такова реакция человеческого организма на стресс и физическую или душевную боль. Сон — лучшее средство снять чрезмерное напряжение и перевозбуждение.
Солнце почти скрылось за горизонтом, усилившийся бриз навевал прохладу. Стэн укутал молодую женщину в свою куртку.
Примерно через час Энн зашевелилась, приподнялась и зевнула, протирая глаза.
— Ой, а я заснула, — удивилась она. — Надо же, я и не знала, что настолько устала.
— Все дело в морском воздухе, — мягко ответил Стэн, прекрасно понимая, что это не так. — Море всегда навевает сон.
— Может быть. — Энн уже совсем проснулась и вспомнила предыдущий разговор. — Стэн, я никому еще не говорила того, что сказала тебе. Мне не следовало вываливать на тебя свои проблемы.
— Но ведь тебе стало легче?
— Пожалуй, — немного подумав, призналась она.
— Вот и хорошо. А теперь пора собираться обратно. Гляди, уже совсем стемнело.
Энн обернулась и окинула взглядом море и берег.
— Какой был чудесный день, Стэн. Ты привезешь меня сюда еще раз?
— Непременно, — пообещал он.
По дороге домой движение на шоссе было гораздо сильнее. Похоже, добрая половина Нью-Йорка решила воспользоваться хорошей погодой и съездить на побережье. Понаблюдав за Стэном около часа, Энн заметила:
— Ты зеваешь уже третий раз. Устал? Остановись на минутку, поменяемся местами. Твоя очередь спать, а я пока поведу.
Стэн с сомнением покосился на спутницу.
— Ты поведешь? Это же большая машина, вдруг тебе будет трудно.
— А по-твоему, женщина может веста только «мини»? У тебя же отличное управление, а кроме того, знай, я, наверное, провела за рулем джипа побольше часов, чем ты. А если будешь упрямиться, того и гляди угодишь в аварию.
— Слушаюсь, мэм. — Он притормозил у обочины и пустил Энн за руль.
Ей не сразу удалось приноровиться к высоте сиденья и зеркал, но едва она освоилась, как дело пошло на лад. Энн вела машину уверенно и на приличной скорости — насколько позволяло движение.
Стэн минут пять следил за ней, потом расслабился.
— Какой же я болван! Мог бы уже понять: за что бы ты ни бралась, у тебя все здорово получается. Ты найдешь сама дорогу к твоему дому?
— Запросто.
— Разбуди меня, если вдруг возникнут проблемы.
Затем Стэн откинул спинку сиденья и почти мгновенно уснул. Энн была прямо-таки польщена подобным доверием.
Когда они подъехали к ее дому, было уже почти одиннадцать часов. Едва машина остановилась, Стэн открыл глаза. В прошлый раз, когда он подвозил ее, Энн не захотела вести его в квартиру, но на сей раз пригласила сама.
— Уже поздно. Но если хочешь, поднимайся, выпьешь кофе. А то совсем уснешь по дороге к «Холли».
— Да, кофе мне хочется. А еще больше хочется посмотреть, где ты живешь.
— Почему? — удивилась Энн.
— Ну… вещи, которыми человек себя окружает, очень многое говорят о его характере. Поглядев на твою квартиру, я лучше узнаю тебя саму.
— А по-моему, — возразила Энн, — ты и так уже неплохо меня знаешь.
