— Хорошо, Янка, порядок там полный. И даже вроде несколько более того.
— Так и знала, что эта блудина Саблина врет! — злорадно воскликнула моя подруга. — Жаль, Настя, опробовать тебе не удалось. А то вдруг не работает.
— Тут уж ничем не могу помочь, — развела руками я. — Но и Саблина ведь про это не говорила. А самое-то ужасное, Янка, другое. Понимаешь, он мне понравился!
Янка хихикнула:
— Кто, Виталий или его «дружок»?
— Перестань. Я серьезно. Конечно, Виталий.
— Влюбилась? — округлились Янкины синие глаза.
— Да не влюбилась, но… Он вот сидел, как сейчас ты, уплетал мои грибы с картошкой. Как обычный мужик.
— Ага, — скептически покачала головой подруга. — И ты вообразила, что он у тебя после этих грибов прямо на кухне и останется.
— Янка, ну как ты не понимаешь! Он со мной так нормально разговаривал, такой душевный контакт был… У меня только с Вовкой так получалось, и то в лучшие наши времена.
— Настя, тебе замуж надо, а ты за звездами гоняешься. Пора уже осесть. Возраст, дорогая моя. Биология свое требует.
— Нельзя же просто решить — и выйти замуж. Выходят ведь за кого-то. А я пока достойного кандидата не нашла.
— Может, ищешь не там? Или запросы слишком большие? — спросила она.
— Какие запросы! То есть запросы, конечно, есть. Хочу такого мужика, чтобы я его любила, а он любил меня. Чтобы поговорить с ним было о чем. И чтобы он понимал, о чем я говорю, а не бубнил в ответ «угу» из-за развернутого «Спорт-экспресса». И еще, чтобы аккуратным был.
Янка расхохоталась:
— Последнее твое требование самое простое.
— Они вроде бы все простые, а найти сложно. Яна, ведь ты знаешь: ни за богатством не гоняюсь, ни за известностью.
— Ври больше: запала ты на телезвезду!
— Да запала я как раз не на его звездность, а когда он начал вести себя как обычный мужик.
— Самообман, — отрезала Янка. — Ливанцев твой даже на унитазе остается звездой. Уж если до верха дошел, это, считай, навсегда. Пусть даже вытурят. Позолота, конечно, потускнеет, но совсем не исчезнет. Нет, Настя, ты не подумай, вполне тебя понимаю. Мужик харизматичный, к тому же живьем у тебя на кухне сидит, кому ж не захочется. Такой в любом вкусе.
— И в твоем, значит, тоже? — полюбопытствовала я.
— Мой вкус вполне Трофимом удовлетворен, — решительно пресекла мою вылазку Янка. — А вот тебе теперь срочно надо решать, как ты намерена обойтись с говнюком Ливанцевым.
— Даже не знаю, — сказала я. — Так зла на него! И интервью жалко.
— Ну и действуй, — подбодрила Яна. — Интервью есть. Запись сохранилась. Расписка на месте…
— Но самого интересного-то не вышло.
Янка задумалась:
— Вижу два пути. Либо сама распутай эту тайну ливанцевского двора. Тут, естественно, и повозиться придется, и результат неочевиден. Проще загнать информацию в «Желтую правду». Они уж точно раскопают. Кстати, помнишь в каком загсе свидетельство выдано?
— Нет, Ян, не обратила внимание. Только фамилия и имя жены в глаза бросились, и год заключения брака.
— Это хуже. Но у «Желтухи» такие связи, что и по фамилии накопают вагон и маленькую тележку. Могу, если хочешь, позвонить. Да ты и сама, впрочем, можешь. Инессе, нашей с тобой сокурснице. Она там теперь в дамах главного ходит.
При воспоминании об Инессе меня передернуло. Мерзейшая, скользкая тварь! Стучала на весь наш курс! Кажется, она наконец нашла себе достойное место.
— К Инессе это попадет только через мой труп! Не вздумай ей хоть словом обмолвиться.
Яна посмотрела мне прямо в глаза.
— Ты что, и вправду влюбилась? Не узнаю тебя, Настюха. Раньше бы ты за такое из любого мужика фаршмак сделала.
— Я не влюбилась. Просто хочу как следует разобраться, в чем дело, а не помои потом из «Желтухи» хлебать. Вдруг у Ливанцева есть причина так себя вести? Вот сперва выясню, а там и решим, что с этим делать.
— А тебе не приходит в голову, что ты из-за этого Виталия могла вляпаться в крайне нехорошую историю?
— В каком смысле?
— А в таком, дорогая, что я основную прессу регулярно каждый день читаю. И вот, Настасья, ни в одной газете ни намека на то, что у Ливанцева украли машину и тем более при таких пикантных обстоятельствах.
— Ну и что удивительного? Он к этому и стремился, не заявлял никуда.
— Вот это и любопытно. Как он собирается страховку получить без заявления в милицию?
— Не знаю. Он мне сказал, что застрахован в компании старого друга.
— Даже если и так, какой-нибудь документ, что машину украли, он все равно должен представить. А едва Ливанцев или его представитель появятся в милиции, об этом гарантированно узнают журналисты. Сама посуди: сенсация дня, кто же упустит подобное. И еще одна странность: другие публичные фигуры, наоборот, трубят на каждом углу, что у них авто украли. Узнают жулики чей, глядишь, и вернут. А если и нет, хоть бесплатный пиар звезда поимеет. А Ливанцев почему-то не воспользовался. И к выводу я прихожу одному: он чего-то боится. Подозреваю даже, что это была акция устрашения, и теперь, если он, уж не знаю что, не выполнит, ему грозят гораздо более суровые неприятности. А прибежал он, получается, к тебе. Значит, тебя могли запросто взять на заметку. Если же за ним постоянно следят, то наверняка знают, что он и вчера к тебе приходил. Улавливаешь, куда ветер дует?
— Янка, ты и насочиняла!
— Может, и насочиняла, а может, и нет. Шоу у Ливанцева какое? Острое. Социально-политическое. Мало ли кого мог задеть? А ты теперь к этому причастна.
— Но у него ведь не личная передача.
— А там, — она указала пальцем на потолок, — тоже группировки борются между собой. Вдруг кто-нибудь пожелал заткнуть рупор противника?
— Ой, не знаю. Мне кажется, над Ливанцевым столько еще людей, что от него мало зависит.
— Только, вероятно, не все это понимают. Либо припугнули его, чтобы воздействовать на кого-то гораздо более крупного. Сама посуди: он ведь тебе даже подробностей нападения не рассказал.
— Да он в таком шоке был.
— Или хотел тебе показаться в шоке, а на самом деле прекрасно собой владел.
— В таком случае он просто железный мужик.
— А кто говорит, что нет. Чтобы добиться таких высот, нужны титановые нервы. Ясно нам с тобой пока только одно: ни ты, Настасья, ни я о нем вообще абсолютно ничего не знаем.
Мы с Янкой еще долго перемывали Ливанцеву косточки, но так ничего и не придумали. Каждая осталась при своем мнении. Янка считала, что Виталия следует проучить, а я все сильнее склонялась к тому, что надо сперва раскрыть его тайну. Подруга еще раз пять меня обвинила: мол, я в него влюбилась. Мне даже возражать ей надоело. И почему она на него так взъелась? Будто он не меня, а ее оскорбил, и к тому же в два раза сильнее, чем это случилось со мной. В результате полюбопытствовала, не пересекались ли часом когда-нибудь их дорожки? Она возмутилась. Оказывается, вообще живьем его ни разу не видела, и переживает исключительно по моему поводу. Спасибо ей, конечно, однако не чересчур ли бурная реакция? И с каких это пор она к «Желтухе» так прониклась?
