Пока она обо всем этом размышляла, открылась дверь, вошел Мартин и вся ее уверенность в себе и своем безоблачном будущем испарилась. На нем был непромокаемый плащ с капюшоном, с которого падали тяжелые капли.
— Ламберт ходит злой как черт. Зато Рей напекла столько пирогов и лепешек, что хватит на целую булочную, — с улыбкой сообщил он. — Ради бога, Деб, угостите меня чашкой чая.
— Как насчет стакана рома? — довольно сухо предложила Дебора.
— Вы еще спрашиваете!
Взяв у Мартина мокрый плащ, Дебора повесила его на крюк и стала смотреть, как он стягивает резиновые сапоги и широкие мешкообразные штаны, под которыми были облегающие бедра джинсы. Из-под спортивного свитера с высоким воротником выглядывали сильные запястья рук и мускулистая шея.
— Подождите, — остановила его Дебора и осторожным движением убрала с его лба мокрые волосы.
На Деборе были узкие джинсы и голубой полосатый свитер, подчеркивавший ее небольшую, но высокую крепкую грудь. Волосы она зачесала назад, скрепив их синей лентой, которую ей дала Камилла.
— Подойдите сюда, — тихим голосом попросил Мартин.
Не задумываясь ни на секунду, она покорно откликнулась на призыв и тут же оказалась в его объятиях. На этот раз ей и в голову не пришло возмущаться приказным тоном. Все случилось так просто и естественно, будто это происходило уже много раз. Как только Мартин наклонился к ее лицу, она подняла голову, подставляя губы для поцелуя. Они слились в объятиях и не заметили, как в кухню вошла Камилла и, улыбнувшись, тихо на цыпочках тут же удалилась.
— Никогда еще в жизни я не реагировала так на мужские ласки, — удивляясь собственной смелости, призналась она Мартину. — Вы заставляете меня забыть обо всем на свете, о том, что в мире есть что-то еще помимо ваших ласк и излучаемого вами тепла.
Крепко прижимая ее к себе, Мартин снова стал целовать Дебору, и через мгновение она почувствовала, как в ее живот уперлось что-то твердое и сильное. Свободной рукой он нашел ее грудь и начал нежно ее поглаживать. И вот тут-то впервые в жизни Дебора внезапно ощутила нечто такое, что открыло ей глаза на то, что же именно произошло много лет назад с Мэри.
Наконец-то она поняла, почему ее бабушка, тогда совсем еще юная и невинная девушка, потеряв всякий контроль над собой, презрев стыд и смущение, отдалась молодому, хотя и уже достаточно зрелому и опытному в любовных делах мужчине.
Внезапно Мартин разжал объятия, и Дебора, почувствовав головокружение, едва не упала на пол.
— Мне нужен доктор, — едва слышно прошептала она, стыдливо отворачиваясь. — Кажется, я сейчас упаду прямо к вашим ногам в обморок.
— Я знаю природу вашего заболевания и знаю, как вас вылечить. Боюсь только, что это не совсем по медицинской части и врачи вряд ли одобрят мой метод.
— И что же это за метод? — с широко раскрытыми от возбуждения глазами прошептала Дебора.
— Постельный режим в течение недели, но не в одиночестве, а с автором метода.
— И это поможет? — удивляясь собственному бесстыдству, спросила она.
— Весьма возможно, что поможет, но не исключено, что потом состояние пациента снова ухудшится, и тогда лечение придется продолжить. Так что вы думаете о моем предложении? Вы согласны испробовать мой метод?
— Я не в состоянии думать. Наверное, это один из симптомов заболевания.
Мартин нежно, с видимым наслаждением провел рукой по ее губам. В его глазах плясали чертики.
— Где Камилла?
— По моему, она тактично удалилась в ванную комнату, — предположила Дебора, которая совершенно забыла о том, что они не одни в доме.
— Я предлагаю заняться любовью прямо на полу в передней, где я повесил мой мокрый дождевик.
— И вы не боитесь намокнуть, Мартин?
— Я боюсь только вас, — с неожиданной для него самого откровенностью признался тот. — Боюсь, что, если хотя бы раз я пересплю с вами, я уже не смогу уйти от вас.
— Вы знаете, я боюсь того же, — воскликнула потрясенная совпадением Дебора.
— Тогда я предлагаю нам обоим остыть и выпустить Камиллу из ванной.
— Я… я пойду переоденусь, — пробормотала Дебора, — и тут же вернусь.
Войдя в спальню, она взглянула в зеркало. На нее смотрела изумительно красивая женщина, в которой она с трудом узнала себя. Судя по глазам, эта женщина созрела для любви и была готова немедленно предаться ей прямо на полу в передней.
Прекрасно! А что потом? Сможет ли она после этого заставить себя сесть на пароход и уплыть навсегда из Будардалура? А ведь она должна это сделать хотя бы ради спокойствия жены Ламберта.
Порывшись в шкафу, Дебора нашла шорты, переоделась и снова подошла к зеркалу. Теперь на нее смотрела уже совершенно другая женщина: измученная, несчастная, с потухшими глазами и осунувшимся лицом.
Пора было возвращаться. Собравшись с духом и приклеив к лицу дежурную улыбку, Дебора вышла на кухню.
— Мартин, Дебора сказала мне, что вы врач, — услышала она голос Камиллы. — Не могли бы вы осмотреть меня. Ближайший доктор находится за десятки километров отсюда. Нам с Дереком нелегко туда добираться.
— Право не знаю, Камилла, — с сомнением в голосе произнес Мартин. — Я уже давно не занимался лечебной практикой. Последний раз это было в Канаде.
— У всех женщин беременность проходит совершенно одинаково, — настаивала Камилла.
— Хорошо, — с неохотой согласился Мартин. — Мой чемоданчик с инструментами в передней. Сейчас я вернусь.
Быстро осмотрев Камиллу, он с удовлетворением объявил, что мать и дитя в полном здравии и все должно закончиться благополучно и в положенный срок.
— А теперь покажите мне ваше колено, — обратился Мартин к Деборе. — Все прекрасно, но от купания в реке еще пару дней лучше воздержаться, — посоветовал он.
Выпив с женщинами чаю, Мартин собрался уходить, сказав на прощение:
— До завтра, Дебора. Рей хочет вас видеть на своей вечеринке. Вы ей очень симпатичны.
— Наши симпатии взаимны, — тихо сказала Дебора.
Закрыв за Мартином дверь, она, не удержавшись, прильнула к окну и долго провожала взглядом удалявшуюся по тропинке высокую фигуру. Хорошо хоть, что обошлось без прощального поцелуя, грустно подумала она. Нет, надо уезжать и как можно скорее. Ради Рей. Уезжать навсегда.
В среду утром Дебора встала с постели полная решимости выполнить задуманное. Ныло ушибленное колено, но гораздо хуже было ощущение полной разбитости. Конечно, поведение Ламберта нельзя объяснить лишь тем, что его покой осмелилась нарушить какая-то бельгийка. Скорее всего, дело в том, что она заставила его вспомнить молодые годы, войну и юную деревенскую девушку, любовь которой была так же прекрасна, как и скоротечна. Наверное, он давно уже похоронил в своей памяти события тех далеких лет. Ради спокойствия Ламберта, а главное спокойствия его жены, ей лучше уехать.
