чем‑то очень сильно задумался.
У нее должно было оставаться еще пару недель до родов. Ее врач не говорил ничего о возможности преждевременных родов. Если она собиралась стать родителем, она должна была лучше подготовиться.
– Поппи, я тобой восхищаюсь.
Правда? Она правильно расслышала? Он ею восхищается?
Она повернулась к нему и увидела, с какой теплотой он смотрит на нее.
– Ты сказал правду?
– Да. У этого ребенка будет потрясающая мама. Что это значит? Неужели он хочет сказать, что не будет требовать опеку над ним?
Ей не удалось задать этот вопрос, так как схватки начались с новой силой. Она крепко держала Аполло за руку, пока переживала новый приступ боли.
Во что только она позволила втравить себя?
Время тянулось невыносимо медленно. Аполло беспомощно сидел рядом с Поппи, пока она корчилась от боли. Все это было ужаснее, чем можно было представить. Он не слишком много думал о родах раньше. На самом деле всю жизнь он старался избегать этой темы. Но он с самого раннего детства испытывал чувство вины за то, что во время родов его мать умерла, а он выжил.
С Поппи не должно случиться ничего плохого. Она все сможет. И медицинский вертолет должен быть здесь уже скоро. Он был уверен в этом. Потому что ни за что на свете он не сможет принять эти роды.
Время шло, схватки стали повторяться каждые две минуты. Ветер и дождь продолжали налетать на бунгало. Его надежды на помощь таяли на глазах.
Похоже, только от него будет зависеть, все ли хорошо завершится и будет ли Поппи держать младенца на руках. Это казалось очень сложной задачей.
– Поговори со мной. – Голос Поппи вывел его из задумчивости.
– О чем же мне тебе рассказать?
Она отпустила его руку и провела пальцем вдоль шрама у него на ноге.
– Расскажи, откуда это у тебя.
– Тебе не захочется про это слушать.
– Захочется. Пожалуйста, расскажи. Мне нужно на чем‑то еще сконцентрироваться, не только на схватках.
Ей приходится столько всего переносить, чтобы на свет появился здоровый малыш, и он просто не имеет права отказаться выполнить ее единственную просьбу. Но с чего же ему начать?
Он прочистил горло.
– Когда это случилось, я был в Гималаях.
– Что же ты там делал?
Он пожал плечами.
– Ты поверишь, что я просто бросил дротик из дартс в карту, и он воткнулся там?
Она недоверчиво посмотрела на него.
– Ты это серьезно?
– Весьма. Таким образом я посетил немало мест на земле. Даже такие места, в которых я бы предпочел не оказываться. Это было одним из таких мест.
– Ты так говоришь, потому что там так поранился?
В этот момент она снова схватила его за руку, и он понял, что схватки начинаются снова. Ему не верилось, что они могут быть такими частыми. Уже сильно перевалило за полночь, на лице Поппи залегли глубокие складки, было видно, как сильно она вымотана.
– Продолжай рассказывать, – успела сказать она прежде, чем снова застонала от боли.
И он продолжил:
– Я говорил с Нилом перед тем, как отправиться в это путешествие. Я хотел, чтобы он знал, что в ближайшие пару месяцев со мной невозможно будет связаться. Нил рассказал мне о ребенке. Нил хотел, чтобы мне можно было сообщить, когда появятся новости о нем. На самом деле он даже потребовал, чтобы я отказался от поездки и ходил в офис, чтобы он мог побольше времени проводить с семьей дома. – Аполло замолчал, вытер пот со лба Поппи, не выпустив ее руки из своей при этом. – В тот момент я не знал, что это будет его последней просьбой ко мне. Потом мы поссорились. – Аполло вздохнул. – Если бы я только знал, если бы я мог догадаться, что это наш с ним последний разговор, все было бы по‑другому.
– Я уверена, Нил знал, что ты ему дорог.
– Правда? Последнее, что я ему сказал, – это то, что он не должен лезть в мою жизнь. Что он мне не отец и не может мной командовать.
Аполло мог сказать, что боль потихоньку отпустила Поппи, так как она стала меньше сжимать его руку. Он думал, что его рука после этой ночи будет долго болеть. Если у него не случится переломов костей к утру, то он может считать, что ему повезло. Но это было совсем незначительной жертвой по сравнению с тем, через что пришлось пройти Поппи.
– Ты не мог предполагать, что это ваш последний разговор. Никто из нас не мог знать, что вскоре случится.
– Брат не просил о многом. Годами он позволял мне гоняться по миру за приключениями, подобно большому ребенку. И вот я ему понадобился, но я оказался слишком занят в этот момент.
– Он хотел, чтобы ты был счастлив. Он знал, что твое детство не было счастливым. Мне бы не хотелось, чтобы этому ребенку приходилось пройти через нечто подобное.
Он посмотрел ей в глаза.
– Мне бы хотелось, чтобы мы с тобой подумали, как сделать его счастливым.
– Мы обязательно подумаем об этом. – Она слегка сжала его руку. – Но что же случилось в Гималаях?
– Землетрясение. Земля ушла из‑под моих ног в буквальном смысле этих слов. И это последнее, что я помню.
– Какой ужас. – Она снова посмотрела на его ногу.
– Говорят, я падал, кувыркался, катился – ну, в общем, ты понимаешь – где‑то двести – триста метров. И в конце концов оказался погребенным под камнями. К счастью, я был там не один. Другим повезло больше, чем мне. Они смогли позвать на помощь, а затем откопать меня.
Краска отхлынула от лица Поппи.
Он понимал, что сейчас не время для таких историй. Особенно сейчас. Ах, если бы она сама не настаивала на этом рассказе.
– Я был без сознания, когда меня нашли. У меня была сломана нога, перелом ребер и повреждено легкое.
Поппи ахнула.
– Тебе вообще повезло, что ты остался в живых.
Он кивнул.
– Я тоже некоторое время удивлялся, почему судьба меня пощадила, а других нет. Теперь, мне кажется, я нашел ответ на этот вопрос. – Он посмотрел на ее живот. – Но на этом месте должен быть не я, а мой брат. Что это за путаница в судьбах?
Она снова сильнее сдавила его руку. Схватки начались вновь. И пока Поппи тяжело дышала, он продолжал говорить:
– В больнице я впал в кому. Моя твердая башка, за которую меня все ругают, оказалась недостаточно твердой, чтобы бросить вызов скалам.
