— Выйдем перетрем, — уверенно басит Столетов. — Разговор есть.
— Серьезный? — переспрашиваю насмешливо.
— Думаю, да.
В душе все переворачивается. Откуда такая серьезность и официоз. Да и о чем нам тайно перетирать у школы?
Распахнув дверцу, выхожу на парковку рядом со спортивной площадкой.
Каждое слово Столетова бьет по нервам. Мне бы отдышаться. Придумать как действовать дальше. Но видимо судьба-злодейка не оставляет мне шанса. Придется бить. Словом или кулаком. Чем придется!
Ну что ж, братан, ты сам напросился!
Сумрачно вглядываюсь в лицо лучшего друга. Наверняка уже бывшего.
«За что ты так со мной, Дан? — тяжело вздыхаю и все пытаюсь понять, когда я умудрился проморгать.
Любая связь не начинается внезапно. Люди сперва проявляют интерес. Вместе хихикают. Перебрасываются шуточками. Флиртуют, твою мать. А между Богданом и Лерой ничего этого нет и не было. Всегда чувствовалось напряжение. Мне казалось, эти двое невзлюбили друг друга с первого дня.
А может и вправду от ненависти до любви один шаг?
— Что случилось? — вглядываюсь в темную фигуру, чуть подсвеченную блеклым фонарем. Осознаю, что не вижу лица Дана. Мне бы в глаза ему посмотреть. Тогда бы я понял…
— Речь пойдет о Лере, — порывисто выдает Столетов. Знаю я эту его интонацию. Да и его самого как облупленного знаю. Он всегда так говорит, когда вляпался в кучу дерьма, а самому вытащить ж. пу не получается.
— А что с ней? — интересуюсь спокойно. А внутри все переворачивается от охватившего ужаса. Блин… неужели правда?
Вдохнув поглубже, держу паузу. Пусть Столетов сам говорит. Тут я ему не помощник.
— Что-то странное происходит, бро, — набравшись смелости, выдает Богдан и замечает растерянно. — Даже не знаю как сказать…
— Ртом, — огрызаюсь насмешливо.
— Что? — непонимающе смотрит Столетов.
— Говори уже, — роняю нетерпеливо. — Какого хрена тебе припала моя жена?
— Да не-е, — мотает головой Богдан и добавляет ошалело. — Ты о чем?
— А ты о чем? — спрашиваю резко. — Мне надоело играть в ночи в «Угадай мелодию». Или ты прямо сейчас излагаешь свои претензии к моей жене, или проваливай на фиг. Я и пешком дойду.
— Тима, так я это… — растерянно бьет по ляжкам Богдан и, набравшись смелости, выдает. — Мне кажется, у нее завелся мужик.
— И кто же? — спрашиваю отстраненно.
— Не знаю, — чешет репу мой старый друг. — Но есть подозрения…
Без сил опускаюсь на лавку рядом с баскетбольной площадкой. Дан как по команде садится рядом.
— Рассказывай, — роняю устало.
— Она какая-то странная в последнее время. Когда сотовый звонит, она выходит…
— И часто звонит? — спрашиваю, пытаясь загнать Богдана в ловушку. Если он врет, я это сразу пойму. А если нет…
За грудиной давит от оглушающей боли. Все-таки Нина не соврала…
Как же так, Лерочка?! С кем же тебя угораздило? Но если не Богдан, то кто?
— Да в день по нескольку раз, — бодро докладывает Богдан. — Я пытался подслушать, но она сразу переходит на свое сяу-мяу…
— На китайский что ли? — уточняю насмешливо. Тут уж точно какая-то фигня. Лера ни с кем не общается с прежней работы. А найти в Шанске мужика, знающего китайский, немыслимая затея. Ерунда какая-то!
— Еще что? — переспрашиваю чуть насмешливо. Наверняка Столетов пытается увести от себя подозрения.
— В город зачастила, — докладывает уныло Богдан. — Попросила высадить в центре. Сказала, что пойдет к Даше. А я узнавал… Она там даже не появлялась.
— А зачем? — интересуюсь насмешливо.
— Что зачем? — не понимает Столетов.
— Откуда такое рвение, Дан? За женой моей следишь… Я вроде не просил…
— Да тут и не хочешь, а заметишь. Странная она, Тима. Очень странная… В баню зачем-то ходила. Искала там что-то.
— Нашла? — усмехаюсь криво. Не передать как на душе противно. Аж сатанею от злости!
— Не знаю. Может, колдовала…
— А ты за ней следом пошел? — цежу, стараясь сдержаться.
— Ну да. Спросил еще, что ей тут надо. А она зыркнула и демонстративно вышла.
— А должна была остаться и спинку потереть?
— Ты сегодня просто невозможный, Фей. Я тебе по дружбе говорю. А ты…
— Она у себя дома. Хозяйка, Дан. Странно, что ты ее допытываешь. И говорить с кем хочет может. И ездить…
— То есть ты в курсе? — напряженно произносит Столетов. — Зря я беспокоюсь?
— Можно сказать и так, — замечаю ощерившись. И выдавать свои чувства не собираюсь.
Только от отчаяния заорать хочется. Ни фига я не знаю. Даже понятия не имею с кем Лера общается, к кому ездит и вообще чем живет в мое отсутствие. Явно, не одними детьми у нее заполнен день.
— Тогда едем домой, — пожимает плечами Дан. Выглядит обиженным. Как когда-то в третьем классе, когда Петровская меня угостила шоколадкой, а его нет. И мне пришлось своим ломтиком поделиться.
Вот только Лера моя, и делить ее я ни с кем не намерен.
— А что ты так запаниковал, бро? — спрашиваю сквозь зубы. — Тебя каким боком моя жена волнует…
— Тима, что-то я не понимаю тебя, — хмуро бросает Богдан, ерзая на лавке. В отсвете фонаря я вижу обескураженное лицо друга. Обиделся Столетов. На мой тон, на мое нежелание реагировать…
— Ты меня в чем-то подозреваешь? — зыркает воинственно. — Интересно, в чем?
«Давай, скажи! — подначивает мелкий пакостник засевший в душе. — Обвини его во всех грехах! Одна фраза и вашей дружбе кранты».
«Нет, он не мог! И Лера не могла», — сам себе мысленно даю отрезвляющего пинка.
— Объясни мне, Фей, — в голосе друга сквозит плохо скрываемая угроза.
— Это моя жена и мои с ней отношения. Сказал, молодец. Но Дан, я сам разберусь. Понял?
— Ясен пень, — вздыхает Столетов. — Хотел как лучше…
— А получилось, как всегда, — умерив злость, усмехаюсь скупо. И хлопнув друга по плечу, предлагаю примирительно. — Ладно. Поехали домой. Жахнем вискаря. Что-то день сегодня тяжелый…
Глава 17
17
Тимофей
Дом встречает меня темными окнами и закрытой дверью. Лишь кухонное окно отсвечивает тускло. Наверняка, горит подсветка над рабочей зоной. Лера, когда на кухне, включает еще и люстру. А тут… Скорее всего, для меня оставила. Ну и на том спасибо!
— Спят, наверное, — вздыхает Богдан, входя за мной в дом. И неожиданно спотыкается о какие-то сумки, стоящие в прихожей.
— Твою мать, этого не было… Какого? — хватается рукой за стену, пытаясь удержаться. Ругается, пытаясь рассмотреть что-то в темноте.
— Да тихо ты, весь дом перебудишь! — цыкаю раздраженно. И включив свет, обалдело смотрю на сумки, стоящие в прихожей.
— Это еще что такое? — рявкаю в изумлении.
— А я откуда знаю! — сварливо огрызается Богдан.
Нехорошее предчувствие екает где-то под ложечкой.
Какого хрена происходит?
Тревога накатывает душной волной. В висках стучат молотки.
Если бы Лера хотела уйти, то не ставила бы сумки около порога. А если ушла и не все забрала. В машину именно эти два баула не влезли.
Лоб покрывается испариной, а ноги несут меня к лестнице. Взбежав наверх, не даю себя труда отдышаться. Бегом устремляюсь к детской.
Упираюсь взглядом в белую двустворчатую дверь с наклеенными по филенкам зайцами, утятами и котятами. Тупо рассматриваю зверье, наклеенное Лерой. Стараюсь выровнять дыхание.
Но глуповатый заяц с морковкой смотрит на меня с укором. Утки спешат прочь. Плохой знак. Обычно встречают радостно.
Осторожно приоткрываю дверцы. Наскоро стаскиваю с ног туфли. Лера меня убьет, если вопрусь в детскую в уличной обуви! Да и за костюм может попасть. К дочкам заходить только в чистой домашней одежде… Таков уговор.
Тяну шею, пытаясь разглядеть спящих в кроватках малышек. Но вижу только подушечки и пеленки. Кроватки пусты. В два шага оказываюсь рядом.
Внимательно разглядываю пустые люльки под полупрозрачными балдахинами. Никого. Пусто!
Со всех ног несусь в спальню. Может, Лера уснула с дочками на нашей кровати?
