Погруженная в свои мысли, Анна вздрогнула от неожиданности, когда Патрик попросил:
— Ну хорошо, расскажи мне о малыше.
— Что рассказать?
— Что хочешь. Давай просто поговорим о нем.
Анна устало усмехнулась.
— Но тебе ведь неинтересно.
— Я с удовольствием послушаю, если тебе станет легче от этого. Расскажи мне, какой у тебя сын.
Анна пожала плечами.
— Ты же видел фотографию. — Уже в который раз она пожалела, что у Тедди нет сходства с отцом. Это могло бы послужить неопровержимым доказательством! — У Тедди мои волосы, мои глаза… — Анна могла бы добавить, что у мальчика отцовская улыбка, его же упрямство и обезоруживающее обаяние. — Он рано научился ходить и гораздо позже говорить. Ему нравится, когда люди улыбаются. Если незнакомый человек нахмурится, Тедди может расплакаться… — Горло Анны сжалось. Эти страшные люди… — Патрик, — прошептала она, — я боюсь…
— Я знаю, — так же тихо ответил он.
— Как ты считаешь, способны эти люди причинить боль ребенку?
— Не думай об этом, — попытался Патрик успокоить жену, но его голос прозвучал неуверенно. — С Тедди ничего не случится, — добавил он, откашлявшись. — Бандитам это невыгодно.
— Почему же они так долго не звонят? — Анна подняла на мужа огромные измученные глаза. — Чего они ждут?
— Они ведут с нами игру, — хмуро ответил Патрик. — Заставляют нас нервничать. Чтобы потом, когда они позвонят, мы согласились на любые условия.
— А ты действительно согласишься на любые условия?
— Господи! — вздохнул Патрик. — Сколько раз повторять тебе, что я сделаю все возможное, чтобы вернуть твоего ребенка!
Глаза Анны наполнились слезами.
— Извини… — прошептала она.
— Ну, поднимайся. — Патрик помог жене встать на ноги. — Ты совсем измучилась, тебе нужно хорошенько отдохнуть.
— Только не отправляй меня обратно в спальню! — взмолилась она. — Мне там так одиноко!
— Ты будешь не одна, — сказал Патрик, забирая у Анны игрушку и кладя ее на детскую кроватку. — Я останусь с тобой.
— Ты? — смутилась Анна. — Но…
— Не спорь, я все равно не буду слушать, — перебил ее Патрик. — Тебе нужно отдохнуть, поэтому я побуду с тобой. Иначе тебе придется принять снотворное. Выбирай. Только побыстрее, чтобы мне не пришлось решать за тебя.
Анна внимательно посмотрела на мужа, но тот опустил глаза, не позволяя проникнуть в тайну своих помыслов. В ее душе шевельнулось нечто, похожее на желание. Отголосок воспоминаний о тех временах, когда Патрик был нежным и заботливым мужем, о каком могла бы мечтать любая женщина.
— Ты желаешь, чтобы я принял решение? — спросил Патрик, не дождавшись ответа.
— У тебя усилился акцент, — заметила Анна без всякой связи с темой разговора.
Патрик удивленно взглянул на нее, потом поморщился.
— Потому что я устал так же сильно, как и ты, — пояснил он. Затем, потеряв терпение, Патрик подхватил жену на руки. — Твое время истекло, — сказал он, вынося ее из детской и направляясь в спальню. — Ты лишаешься права принимать решение.
У кровати Патрик позволил Анне встать на пол. После этого молча помог ей снять халат, под которым оказалась тонкая ночная сорочка кофейного оттенка, и откинул одеяло.
— Ложись, — велел он.
Анна подчинилась. Патрик тем временем снял трубку внутреннего телефона.
— Берт! Я у Анны. Позовешь меня только в случае крайней необходимости.
— Что это значит? — вскинулась Анна.
— Ничего особенного, — спокойно пояснил Патрик. — Я ожидаю звонка… из Бостона.
Он прошелся по комнате, выключая верхний свет и все лампы. Остался гореть лишь один ночничок под шелковым абажуром. Не глядя на жену, не спускавшую с него глаз, Патрик сбросил туфли и лег рядом.
— Рикки… — нерешительно позвала Анна.
— Тише, — сразу прервал он. — Спи.
— Я только хотела сказать тебе… спасибо.
Патрик ничего не ответил. Он лежал неподвижно и молча смотрел в потолок. Анна наблюдала за мужем долго-долго, пока у нее не отяжелели веки, и потихоньку не подкралась дрема.
Примерно через час Анна вдруг с досадой откинула одеяло и устроилась у мужа под боком.
— Рикки, — нежно прошептала она, легонько целуя его в губы.
Он понял, что не сможет устоять, хотя даже в этот момент презирал себя за слабость. Анна целовала его так сладко, как ни одна другая женщина…
Это было чудесно. Ей казалось, что она плывет на мягком пушистом облаке. Тело было легче перышка; его насквозь пронизывала радость, и оно улыбалось. Может ли тело улыбаться? Анна не знала ответа, но ее тело определенно улыбалось. Она ощущала нежные ласкающие прикосновения.
Она восторженно вздохнула.
— Рикки!
— Какая ты сладкая… — тихо и невнятно произнес Патрик.
Его слова эхом отдались в сознании Анны. Она все плыла куда-то, растворяясь в ощущении райского блаженства. Грудь налилась и отяжелела, наполнив Анну нетерпением — ведь Патрик еще не прикоснулся к ее ноющим от возбуждения соскам.
— Рикки… — снова шепнула Анна.
— Молчи, молчи… — услышала она в ответ.
Анна расслабленно вздохнула, словно соглашаясь, но затем внезапно напряглась, потому что Патрик скользнул кончиком языка в нежное продольное углубление между ее ног.
— Патрик! — воскликнула Анна, задыхаясь. — Не нужно…
— Но я хочу… — возразил он, продолжая скользить языком по гладкой нежной кожице самого интимного места жены и постепенно поднимаясь чуть выше, туда, где стыдливо прятался крошечный чувствительный выступ. Когда Патрик наконец прикоснулся к нему языком, Анна испытала непередаваемое наслаждение, наполнившее трепетом каждую клеточку ее тела.
Потом Патрик привстал и посмотрел Анне в лицо. Темные шелковистые волосы на его груди мягко щекотали полную упругую грудь жены.
— Только не говори, что ты не хочешь меня! — хриплым от желания голосом произнес Патрик.
— Но ведь ты сказал, что просто побудешь со мной, — лукаво напомнила Анна. — Но… — Она больше ничего не успела произнести, потому что Патрик жадно прильнул к ее губам.
Его язык проник в рот Анны и принялся играть с ее языком. Через секунду она обняла Патрика, который в это время нежно терся бедром о выступающий холмик, прикрытый золотистыми волосками. Умелые горячие ладони Патрика ласкали плечи, руки и, наконец, обольстительную нежную грудь Анны.
— Мне ужасно нравится целовать тебя, — прошептал Патрик; его глаза сияли в темноте, как у ночного хищника. — Твоя кожа источает божественный аромат, а ее вкус сводит меня с ума. — Он вздохнул, словно осуждая себя за эти признания. — Ты мой наркотик. Только ты даришь мне подобные ощущения, больше ни одна женщина на это не способна!
