понимаю. А ведь так хотелось бросить все, сорваться и умчаться в палату номер пять. Зайти, ощутить неловкость, а позже осмыслить важное: меня ждут, по мне скучают, во мне нуждаются.
Я поднимаюсь с присущей легкостью в груди на этаж хирургии. Все как всегда. Без изменений. Однако, на посту кое-чего не хватает — цветов, тех белых, желтых, розовых. Да любых, вкусно пахнущих. Ну Гуров просто разбаловал меня, и я воспринимаю этот знак внимания как должное. Ничего страшного. Не сегодня, так завтра.
Однако на пятиминутке при новости о вчерашней выписке Гурова мне становится не по себе. Дальше звук голосов плывёт, сердце моё прыгает в груди. Проговаривают рекомендации для следующих пациентов, готовящихся на выписку. Грудь сдавливает неприятными ощущениями, вызывающих… Разочарование или обиду? Пока не разберу. Явно только одно: Олег выписался, уехал домой, не попрощавшись. А как же Снежок? Погоди, Вера, не паникуй. Дай ему восстановиться, и тогда мужчина объявится. По крайней мере, я на это надеюсь.
— Че кислая такая? Из-за Гурова?
Жанка ловит меня возле сестринской. Я не обращаю внимания, стараюсь не подавать виду, что меня волнуют ее подколки.
И все же… Если Голубкина произнесёт хоть одно слово, я её…
— Да, ладно, Вер. Он и так здесь продлевал себе больничный из-за тебя.
— То есть продлевал? — скрещиваю руки на груди.
Опять я чего-то не знаю?
— Лукин его неделю назад хотел выписать, да тот сразу жалобами посыпал, — она посмеивается, — то нога болит, то рука немеет.
— Да глупости все это! Он на самом деле ещё слаб, какого черта его выписали? — мне не смешно.
— А чего ты на меня тон повышаешь? Я его лично не выписывала, — сразу же обижается коллега.
Я громко выдыхаю, проводя ладонью по лицу.
— Прости.
— Нормально все. Не бери в голову.
— В котором часу он покинул больницу? — стараюсь вести себя более сдержанно.
— Чуть ли не с самого утра. Пять минут, и Гурова твоего след простыл.
Странно.
— Как будто бежал. Я думала, хоть спасибо скажет на прощанье, — сдвинув брови бормочет медсестра.
Мне-то он вообще ничего не сказал. Последний раз мы виделись два дня назад, тогда он обещал после выписки назначить настоящее свидание. Видимо, не судьба.
Я присаживаюсь на кушетку, что стоит в коридоре для пациентов, пока ведём разговор с Голубкиной.
— Ну, Верка, ты чего? Прям темнее тучи. Не звонил?
Отрицательно мотаю головой.
— Вот же, зараза. Все мужики одинаковые. — Жанна присаживается рядом и принимается гладить меня по плечу. — Не расстраивайся, позвонит он. Ты-то его уже должна знать.
В том-то и дело, что я мало его знаю, и не могу быть уверенной в том, что он позвонит. Но есть Снежок, прелестный пес, который нас все еще соединяет.
Прогуливаясь с собакой в нашем любимом парке этим же вечером, я не выдерживаю и набираю номер телефона Олега, который хранился в его истории болезни. Какова моя досада, когда в трубке я слышу: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети». От безысходности становится не по себе, ведь жить как прежде уже не могу и забыть таинственного пациента тоже. И что с собакой делать? Ни словом не обмолвился, что он оставит её у меня на длительное время.
Злюсь на Гурова, тут же успокаивая себя разного рода предположениями. Ему нужно несколько дней, чтобы адаптироваться после болезни. Возможно, у него накопилась куча работы за время больничного. У Олега постоянное он-лайн общение с клиентами, бесконечные командировки и еще много чего может быть. А что, если…? Я ахаю.
Что, если с ним что-нибудь случилось, и он оказался в беде? Более того тот ненормальный, по вине которого Олег получил телесные повреждения, мог продолжить свою охоту на ни в чем не повинного человека.
Теперь я переживаю, нервничаю так, что кусаю зубами губы — дурная привычка с детства. Звучит все та же информация, когда повторно набираю его номер. Недоступен.
— Оскар!
Свист и оклик собаки женским голосом раздаётся неподалеку, отвлекая меня от мыслей об Олеге.
Что? Я поворачиваю голову, откуда раздается крик.
— Оскар!
Образ миниатюрной девушки в зимнем спортивном костюме кремового цвета продолжает настойчиво звать собаку, игнорируя мое присутствие в безлюдном парке. В мою сторону она и не смотрит, слишком сосредоточена на Снежке, предвкушая его реакцию на свое появление. Онемев не только от холода, но и увиденного, я внутренне погибаю. Снежок, который замер при виде нее, опомнился и теперь мчится в сторону незнакомки со всех лап. Тут же валит её с ног, облизывает лицо, громко лает, крутится, виляя хвостом. Девушка смеется, пытается встать и отряхнуться, но собака вновь бросается в ее объятия, сопровождая картинку радостным лаем. Сомнений не остается, Оскар, он же Снежок, встретил свою настоящую долгожданную хозяйку.
Картина встречи собаки с этой девушкой разрывает моё сердце на куски.
— Снежок! — зову его к себе отчаянно.
Сейчас пес занят столь долгожданным приветствием и вряд ли обратит внимание на мой жалобный клич.
— Снежок, ко мне! — пробую ещё раз, вставая со скамейки.
Наконец, меня замечают оба: и девушка, и пёс перестают быть увлеченными друг другом.
— Иди ко мне, мой хороший, — подзываю Снежка, протянув вперёд руки. Когда он реагирует и подбегает ко мне, виляя хвостом, я говорю ему ласковым тоном, какой он молодец.
С полминуты он облизывает мои руки и трётся об них мордочкой, как будто благодарит напоследок. Да, так и есть.
— Здравствуйте. Вы, должно быть, Вера?
Занятая собакой, я не стараюсь замечать, как незнакомка подходит, становясь на близком от меня расстоянии.
— Да, это я. А вы?
Взглянув на неё, отмечаю нежные черты лица привлекательной молоденькой девушки, но не узнаю в ней ту, о которой рассказывал Олег. В жизни она совершенно иная. Не такая, как на фото.
— Меня зовут Лора, — протягивает руку для пожатия. Я отвечаю взаимностью.
Она мнется, словно не решается продолжить свою речь. Но все же…
— Собака принадлежит мне, и я здесь, чтобы забрать ее, как вы понимаете.
Стоит полагать, она пришла не просто, чтобы повидаться. Какое-то мгновение мы молча смотрим друг на друга: она ждёт моей реакции, я — не знаю, что сказать. Дурацкое оцепенение часто одолевает в ненужный момент.
— Олег вам поручил забрать Снежка?
