— Ты выглядишь встревоженным, Нед. Неужели тебя так сильно пугает перспектива пойти против устоев общества? Но ведь именно это зачастую делает наука. Она сокрушает предвзятые мнения и заменяет их радикальными открытиями. Люди не всегда с готовностью встречают такие перемены.
Все будет зависеть от ее ответа, решил Саймон. Насколько она предана своему плану? И, черт возьми, почему? Ответа на этот вопрос он требовал у всех претендентов, хотел получить его и от нее, но только совсем в другом смысле. Действительно ли она настолько увлечена наукой, что готова рискнуть своим будущим жены и матери?
Айви остановилась. Она внимательно всматривалась в его лицо, казалось, изучая одну черту за другой, как он сам изучал бы какую-нибудь интересную частицу под микроскопом.
— Нет, сэр. Меня не пугает суждение, которое может вынести нашей работе общество. Я подчиняюсь только указаниям своей совести и только с ней никогда не иду на компромисс.
Как и недавняя дерзость, серьезность и прямота девушки настолько напомнили маркизу Аурелию, что его сердце пронзила боль. А ведь они были очень разными внешне. Аурелия была блондинкой, маленькой, но обладавшей роскошными чувственными формами и классической красотой. Стоявшая перед ним девушка была высокой, темноволосой и очень гибкой.
Если он всем сердцем любил Гвендолин, то его не должна была привлекать эта шарлатанка. Тогда почему… Вероятно, все дело в том, что за столь непохожими внешними чертами он почувствовал одинаковое внутреннее содержание, необычную смелость, прямоту. Не кривя душой, он мог признаться самому себе, что действительно нашел ассистента и партнера, которого искал. Правда, пока он мог только предполагать, насколько беспокойным станет их партнерство.
Саймон опять пошел вперед, тщетно стараясь выбраться из ловушки, в которую попало его сердце.
— Ты любишь сады, Нед?
Айви ускорила шаг, чтобы не отстать.
— Что, сэр?
— Сады. Люди обычно не обращают на них особого внимания, замечая лишь для того, чтобы признать геометрическую правильность формы. Лишь немногие понимают, что у каждого сада есть своя душа, и она уникальна в своих потребностях и возможностях, как и душа человека.
— Честно говоря, сэр, я видел совсем немного садов такого масштаба. Но мой дядя очень любил розы, и я могу с уверенностью сказать, что моя теперешняя жизнь началась в его розовом саду.
— Моя тоже, Нед, — Саймон глубоко вдохнул воздух, наполненный неповторимым коктейлем из цветочных ароматов, и снова ощутил тоску по женщине, которую потерял. — Я гуляю здесь каждый вечер до наступления темноты, анализирую достигнутые за день результаты, обдумываю планы на будущее. Такие прогулки способствуют ясности мысли и остроте чувств. Ты будешь гулять со мной?
— Конечно, сэр.
Маркиз склонился ближе к своей незваной гостье, так близко, что ощутил запах ее кожи. Зрачки девушки расширились, глаза излучали гипнотический свет.
— Обещаю тебе, юный Нед, в моем доме ты будешь в полной безопасности. И твоя совесть будет чиста.
— Благодарю вас, сэр.
Айви почему-то стало трудно дышать. Ее грудь тяжело поднималась и опускалась, и в какой-то момент Саймону показалось, что он видит за слоями одежды слабые очертания ее женских форм. Или его разум попросту услужливо нарисовал перед его мысленным взором нужную картину? Ведь теперь он точно знал правду, в то время как накануне лишь чувствовал какой-то подвох.
Неожиданно его захлестнуло сильное желание обнять ее, прижать к себе, почувствовать те самые мягкие выпуклости, которые она, вероятно, перевязала.
Время замерло, пока они стояли, глядя друг на друга, словно два пугливых оленя, ослепленные светом факела охотника. Он был испуган могучей силой собственных чувств и желаний, а она… вероятно, риском разоблачения. По крайней мере Саймон так думал. Громкое низкое урчание разрушило очарование момента.
С грустным вздохом Айви сделала шаг назад и прижала руку к животу.
— Простите, сэр.
— Да, кстати, Нед, ты сегодня завтракал?
— Нет, сэр. Утром мне пришлось складывать вещи, чтобы освободить комнаты, а здесь миссис Уолш сказала, что…
— Понятно, миссис Уолш снова бастует. Пойдем, парень, я добуду тебе что-нибудь съестное.
Айви осторожно поднималась вверх по винтовой лестнице, ведущей в лабораторию лорда Харроу, расположенную в высокой башне. Подъем казался бесконечным. В узких окнах, которые они время от времени проходили, виднелись только верхушки деревьев. И ещё небо. Извилистой лестнице не было видно конца, и Айви почувствовала головокружение и тошноту.
Лорел как-то сказала, что с головокружением можно легко справиться, если сфокусировать взгляд на каком-нибудь неподвижном предмете. Айви довольно быстро убедилась, что, если уставиться на лорда Харроу, который шел перед ней с той же скоростью, это действительно производит благотворный эффект. По крайней мере на ее вестибулярный аппарат. Совсем другое дело — ее сердце, которое бешено колотилось из-за близости маркиза. Поскольку она находилась двумя или тремя ступеньками ниже, ей были непозволительно хорошо видны его мускулистые ягодицы, обтянутые узкими панталонами, и стройные ноги. Решив, что пусть уж лучше вернется головокружение, Айви отвела глаза. В конце концов, какое ей дело до великолепного телосложения лорда Харроу? У нее совсем другие задачи…
— Чувствуешь себя лучше, Нед?
Айви так глубоко ушла в мысли, что едва не ответила правду. Спохватившись, она сообразила, что вопрос относится к завтраку из яиц и тоста, который ей подали под неодобрительным взглядом миссис Уолш. Маркиз лично спустился в кухню и отдал соответствующие распоряжения, и миссис Уолш оставалось только дуться, наблюдая, как кухарка готовит завтрак. И хотя Айви разумно соблюдала нейтралитет, она в душе порадовалась этой маленькой победе над грубой женщиной.
Это воспоминание подействовало благотворно — отвлекло от подъема.
— Намного лучше, сэр.
— Прекрасно, в моей лаборатории обмороки непозволительны.
Само предположение не могло не вызвать раздражения.
— У меня нет привычки падать в обморок по любому поводу, — с достоинством изрекла Айви.
Она терпеть не могла жеманных девиц, которые в случае малейшего дискомфорта весьма зрелищно лишались чувств, и всегда подозревала, что они и не теряют сознание вовсе, а втайне наслаждаются всеобщим вниманием.
— Я вовсе не хотел тебя обидеть, — сообщил лорд Харроу, наконец достигнув лестничной площадки. — Это была шутка.
Он остановился и полез в карман за ключом.
Боже правый, она опять среагировала как женщина, а не как мужчина, который, несомненно, оценил бы юмор.
