Митч резко поднял голову, казалось, он совершенно забыл о ее присутствии. Голос вывел его из забытья.
— Нет, просто письмо от бывшей жены, — ответил он холодным, отчужденным тоном.
Ларе вдруг безумно захотелось прочесть это письмо. Застегнув шерстяное пальто, она попрощалась.
— Поздно. Дженни, наверное, уже волнуется. Пока, Митч.
Выйдя на улицу, она зацепилась краем пальто за колесо автомобиля. Когда, раздраженная донельзя, она подъезжала к дому Шифферов, то призналась себе, что злость эта не имеет отношения ни к пальто, ни к машине, ни к погоде. Все дело в листке бумаги в руках Митча Оуэнса. Он еще не забыл свою бывшую жену, иначе как объяснить такую перемену?
Вздохнув, Лара повернула во двор Шифферов и увидела Дженни. Не все ли ей равно, кого любит Митч? Нет. К сожалению, нет.
После двух дней снегопадов и ночных холодов Лара проснулась и увидела, что за окном прекрасное февральское утро, а стекла расцвели морозными узорами, переливающимися в лучах зимнего солнца.
Вскоре обе — и мать, и дочь — встали и привели себя в порядок. Лара решила показать девочке это чудо природы.
— Посмотри, милая, — сказала она.
Еще сонная, Дженни удивленно водила пальцем по стеклу.
Когда они вернулись из утреннего похода за продуктами, Дженни сразу понесла домой пакеты с любимыми лакомствами, а Лара задержалась на минуту у машины. Едва она заперла дверцу, как послышалось конское ржание.
Лара круто обернулась. Митч смотрел на нее, сидя верхом на вороном жеребце.
— Ты меня напугал! — резко выдохнула она, и облачко теплого воздуха поплыло в сторону всадника и его коня.
«Боже, верхом он выглядит просто сногсшибательно!» — решила Лара.
Фуражка прикрывала пол-лица, твидовый пиджак идеально сидел на широких плечах. Брюки для верховой езды обрисовывали сильные, тренированные ноги, а кожаные сапоги высотой до колена уверенно упирались в стремена.
Весело улыбаясь, Митч сказал:
— Я пришел, чтобы отблагодарить за самую чудесную «валентинку», какую я получал в жизни.
В правой руке он держал кожаную сумку, левой доставал из нее открытку.
«Эти брюки не оставляют места для воображения», — сказала себе Лара. Ей было непонятно, в чем дело, она ничего ему не посылала.
Митч легко соскочил на землю.
— Дженни нарисовала очаровательную картинку, где мы все вместе отмечаем День святого Валентина. У каждого широченная улыбка от уха до уха, даже у Зака. Я никогда не видел такой замечательной открытки и просто обязан отблагодарить твою дочь.
Он достал подарочный сверток.
— Дженни, — окликнула Лара, — надень пальто, возьми морковку и живо сюда! — Немного погодя она снова крикнула: — Быстрее, о чем ты задумалась?
С растерянным видом Дженни вышла во двор, бормоча:
— Пальто и морковь? — Подняв глаза, она увидела статного жеребца. — Это же Подарок! — радостно взвизгнула она. — Он никогда не приходил меня навестить. Можно дать ему морковку?
— Он только этого и ждет. Спасибо за твое поздравление, Дженни.
Митч вручил ей сверток.
Девочка торопливо развернула яркую обертку и, к своему восторгу, обнаружила коробку дорогого шоколада. Передав ее матери, Дженни спросила:
— Можно погладить Подарку нос?
Малышка была в восторге от вороного коня.
«Митч всегда знает, чем порадовать Дженни», — размышляла Лара после его ухода. Он ушел, и ее охватила грусть. «Почему? — спрашивала она себя. — Не потому ли, что Дженни мечтает об отце, а мне нужна любовь?»
Лара бросила последний критический взгляд в зеркало. Черная юбка в складку и белый, сшитый на заказ жакет. На шею она свободно повязала шелковый платок. С папкой и ручкой в руках Лара выглядела как настоящая бизнес-леди. Так и было задумано.
Первым пунктом повестки дня стояли осмотр и составление плана оформления выставки антиквариата в особняке Митча. Если проект будет удачным, ее фирма получит хорошую рекламу.
Прихватив рулетку, Лара отправилась к Митчу. Рассветная дымка рассеялась, солнечные лучи окрасили все в яркие, радостные тона. Казалось, за ближайшим поворотом ждет весна. Быстрым шагом Лара шла по заснеженному лугу, зябко поеживаясь.
Митч ждал на крыльце. В толстой зимней одежде он казался еще выше ростом и шире в плечах. Густые светло-русые волосы, кое-как приглаженные пальцами, спадали на небритое лицо.
Он был вызывающе сексуален. Лара собралась с духом и вошла в дом. Она с трудом контролировала свои чувства.
Митч стоял на полу в носках и прихлебывал из чашки.
— Чайник только что вскипел. Хочешь кофе?
— Отличная идея. На улице оказалось холоднее, чем я думала.
Пока он напивал кофе, Лара расположилась за столом.
Митчу нравился нежный персиковый румянец, появившийся у нее на лице. Был ли тому причиной только морозный воздух или что-то еще? Боясь беды, Митч запрещал себе задаваться этим вопросом. Движения пленительного стройного тела будили в нем томительное желание.
— Я не помешаю тебе работать? — спросила Лара, наливая в чашку молоко.
— Нет, мне не повредит небольшой перерыв. Я уже два и два сложить не могу.
— Пора мне приступить к делу, чтобы не отнимать у тебя целый день, — сказала она, отставив пустую чашку.
Лара бродила по комнатам, измеряла стены и двери, делала простенькие наброски, которые надо было обдумать дома.
Митч не собирался смотреть на нее, пока она, разгорячившись, не сняла пиджак.
Сидя на кухне, он тоже изнемогал, но по совсем иной причине. Подчеркнутые пушистым свитером формы сводили с ума, все тело напряглось. Никакая сила на земле не заставила бы его сосредоточиться на цифрах, пока Лара плавно двигалась вдоль стен.
Митч встал, подошел сзади и схватился рукой за балку. Тепло его массивного тела заставило Лару задрожать. Левой рукой он сжал ее тонкие, нежные пальцы.
Она стояла, не в силах пошевелиться.
Нежно и бережно пальцы Митча ласкали ее ладонь. Опустив голову, он вдохнул тонкий аромат ее волос и коснулся губами затылка. Лара чувствовала, как его рот двигался вдоль ее шеи. Все ее тело отзывалось на прикосновения Митча.
Найдя ртом мочку ее уха, он принялся ласкать нежную розовую плоть языком и зубами, разжигая в ней желание.
Лара глубоко вздохнула и застонала, склоняясь к нему на грудь.
Он шепотом произнес ее имя и стиснул в объятиях податливое теплое тело. Повернувшись к нему лицом, Лара не знала, что сказать.
Митч тоже не мог начать.
Он поймал ее губы своими прежде, чем Лара вымолвила хотя бы слово. Чуть не плача от удовольствия, она обвила руками его шею.
