Отпуская Лиз, Нигель резко толкнул ее, пригвоздив к стулу. Сердце Лиз бешено колотилось.
— Я, думаю, тебе следовало бы извиниться.
Он все еще стоял около нее. Это было для Лиз слишком, и она сказала прерывающимся от бешенства голосом:
— Можешь сразу отбросить эту мысль, извинений от меня ты не услышишь.
У него засверкали глаза. Как у дьявола, подумала Лиз и поразилась, как же она была глупа, что согласилась выйти за него замуж. Но, подписывая брачный контракт, она не представляла, что он поведет себя так непредсказуемо. Их союз представлялся чисто коммерческой затеей и не должен был повлиять на их жизнь. По необходимости она должна жить в Греции, и это все… по крайней мере Лиз считала, что это все. Почему он повел себя, как ее хозяин?
Она должна научиться уважать его, уверял он, наверняка так и считая. Здесь у Лиз не было иллюзий. Конечно, она никогда не будет его уважать, но Нигель, несомненно, верил, что принудит ее к этому.
Наконец Нигель отошел и сел:
— Я с самого начала предупреждал тебя.
Раздражение, которое у Лиз вызывала его манера растягивать слова, сменилось холодным бешенством. Нигель откинулся на спинку стула. Его безукоризненно белая рубашка контрастировала с темно синей обивкой садового стула, на котором он сидел.
— Я также хочу предупредить тебя еще кое о чем, — добавил он, бросая на Лиз косой взгляд. — Ничто не доставит мне большего удовольствия, чем физически наказать тебя. Я всегда был убежден, что женщин, как и животных, нужно бить, чтобы они слушались…
У Лиз стало такое лицо, что он рассмеялся. Казалось, с ней сейчас случится припадок, ибо ее щеки стали малиновыми, а кулаки конвульсивно сжимались и разжимались. И все же сквозь туман, охвативший ее голову, ей показалось, что Нигель говорит это не так серьезно, как хочет ее уверить. Неужели он издевается над ней? Лиз скрипнула зубами и, задыхаясь, сказала:
— Я не очень понимаю, что ты имеешь в виду, но если ты не прекратишь свои глупые игры…
— Игры? — Нигель вопросительно взглянул на нее.
— Моя дорогая, позволь тебя уверить, что я совсем не намерен играть с тобой в игры. Никогда в жизни я не был так серьезен. Либо ты будешь вести себя, как женщина, а не как мегера, либо навлечешь на себя такие последствия, — добавил он подчеркнуто мягко, — которые будут далеки от приятных.
Лиз смотрела на мужа, радостно сознавая, что ее сердце начинает биться ровнее. Ей уже пришлось испытать его силу, и она понимала, что не стоит пренебрегать этим опытом. Несмотря на бешенство, все еще владевшее ею, она мысленно поклялась быть впредь более благоразумной, чтобы не получать новые доказательства его силы.
Лиз все еще смотрела ему в глаза. Он озадачил ее. Этот мужчина, который приехал в Англию с явным намерением аннулировать завещания их прадедов, без видимой причины переменил свои планы и решил жениться на ней.
Женитьба… это ведь такой важный шаг. А он, как грек и приверженец греческой ортодоксальной церкви, прекрасно знал, что этим шагом навсегда связывает себя с Лиз, знал, что никогда больше не будет свободен и если встретит кого-нибудь другого и влюбится, его жизнь будет разрушена.
Да, его поведение действительно было очень странным, думала Лиз, все более чувствуя здесь какую-то тайну. Этот человек определенно был для нее загадкой. Наконец она вздохнула и сказала, не особенно надеясь получить ответ:
— Будь любезен, объясни, что все это значит. Получается, что твоя цель — перевоспитать меня, и мне крайне интересно узнать зачем.
Нигель бросил на нее пристальный взгляд.
— Значит ты согласна, что нуждаешься в перевоспитании? Это уже что-то. Может быть, теперь моя задача не будет такой трудной. Если ты осознаешь свои недостатки, полбитвы уже выиграно…
Его губы задрожали, потому что у Лиз был такой вид, словно она сейчас взорвется. Он был так холоден, так безумно высокомерен. Лениво откинувшись на стуле, он глядел на нее из-под полузакрытых век.
Глаза Лиз сузились. В чем же заключается его игра?
Может быть, он пытается командовать ею просто для развлечения? Но, насколько Лиз могла судить, его жизнь была достаточно наполнена. У него есть свое дело: он один из крупнейших в Греции производителей табака, кроме того, у него есть Грета… Зачем ему тратить время на жену?
Внезапно Лиз решила, что лучший способ борьбы с этим мужчиной — это не обращать на него внимания, держать себя в руках и не реагировать на его угрозы. Но, поскольку она была Лиз и ею никогда в жизни никто не командовал, на этот раз она не удержалась, чтобы не ответить на его дерзкие слова:
— Я не сомневалась, что ты сохранишь в тайне причину, по которой решил изменить мой характер, но с моей стороны будет справедливо предупредить тебя, что ты берешься за непосильную задачу.
— Ты так думаешь? Время покажет, дорогая, посильная это задача или нет.
Лиз стала искать, что бы ему ответить, но безуспешно. Тем временем Нигель переменил тему и сообщил ей, что за друзья приглашены к ним в субботу на обед.
— Будут три пары. Все мужья — греки, а две из жен — англичанки. Мужчины — мои друзья и партнеры по бизнесу, и я надеюсь, Лиз, что ты сделаешь мне одолжение и покажешь себя отличной хозяйкой. У тебя в этом должен быть большой опыт, судя по твоему дому в Англии, — добавил он.
— Может быть, я и сделаю это одолжение, — кисло проговорила Лиз, стараясь быть непринужденной, и Нигель бросил на нее предостерегающий взгляд.
— Ты сделаешь мне это одолжение, Лиз, — произнес он мягко.
— А если нет?
— Тогда потом ты будешь всем сердцем жалать об этом, — спокойно ответил Нигель.
Лиз теперь совсем успокоилась и откинулась на спинку стула. Она была заинтригована.
— Какие-то неясные угрозы…
— В них нет ничего неясного, уверяю тебя. Если ты разумная девушка, то ты постараешься, чтобы они не воплотились в жизнь.
— А что ты собираешься делать?
Нигель бросил на нее насмешливый взгляд:
— В настоящий момент стараюсь своевременно предупредить тебя.
Лиз все еще была заинтригована. Никогда еще она не встречала такого тяжелого человека. Мужчины, которых она знала, поначалу всегда обольщались ее внешностью, но, узнав ее ужасный характер, спешили ретироваться. Тот единственный, который сказал, что с ней трудно иметь дело, просто выразил мнение остальных, более вежливых поклонников. Легкие смешинки зажглись в ее глазах, когда она подумала о тех бедолагах. И вдруг Лиз ощутила, что Нигель пристально смотрит на нее. Она подняла на него глаза, и по непонятной причине легкая краска залила ее лицо, сделав его еще прекраснее. Она сидела в тени виноградника, увивавшего внутренний дворик, но солнечные лучи проникали через листву, окрашивая волосы Лиз чистым золотом. Она заметила, как на шее у Нигеля запульсировала жилка, и отвела взгляд. Его рубашка была достаточно расстегнута, чтобы была видна загорелая грудь под массой черных волос, на которой покоился золотой крестик, свисавший с шеи на изящной цепочке. Это удивило ее, и хотя Лиз знала, что Нигель ходит в церковь, она не думала, что он носит крестик. Ее взгляд скользнул на его руки. Их тыльная сторона, так же как и запястья, тоже была покрыта волосами. Лиз подняла голову. Нигель пристально рассматривал ее. В глубине его серо-зеленых глаз затаилось странное выражение.
