Ее внимание привлекли ярко-желтые цветы, с крупными и вытянутыми тычинками. Их изящные лепестки увеличивались от нижней части цветка к верхней. Цветок обрамляли темно-зеленые листья, с виду жесткие и плотные.
— Что это? — поинтересовалась Лита, показав Вину цветы.
— Заросли гибискуса. Его много растет вдоль дороги. Пойдемте, я покажу вам кое-что более интересное.
Они спустились чуть ниже, и Лита увидела большое дерево с глянцевыми мясистыми листьями, из которых вылезали, будто пытались выбраться, два плода странной формы. Один, зеленовато-желтый, большой и шероховатый, обладал с виду прочностью кокосового ореха. Второй, почти вплотную прилегающий к первому, был гораздо меньшего размера. Окруженный зарождающейся листвой и светлой древесной пленкой, он был похож на эмбрион. Наверное, это еще не созревший плод, подумала Лита.
— Это хлебное дерево, — почти с умилением произнес Вин и похлопал дерево по стволу. — Когда я впервые попал на этот остров, то решил, в связи с нехваткой денег, питаться, что называется, подножным кормом. Ободрав себе ноги и руки, я взобрался-таки на хлебное дерево и сорвал плод. Только одна беда: я совершенно не знал, как его есть. Разрезал его, отковырял кусок оранжевой мякоти. На вкус оказалось какой-то едкой гадостью. Только много позже я узнал, что плоды этого дерева, которые называются «уру», перед употреблением несколько часов запекают в костре. Вот такая смешная история.
— Вы обещали мне рассказать, как попали на Таити впервые, — напомнила Лита. — Раз уж зашла речь о вашем пребывании здесь…
— Вам действительно интересно?
— А зачем мне напоминать, если нет?
— Мне было двадцать лет, когда умерла моя тетушка Нелли, единственная родственница, которая меня любила. Мать отвернулась от меня, когда мне было семнадцать. Я выпивал, гулял ночами, в общем, вел праздную жизнь. Она считала, что порядочные люди не поступают так, как я. А главное — я не стал ее образом и подобием, и это было моим самым бесчеловечным поступком по отношению к ней (так, разумеется, считала она, а не я)… Но не буду отвлекаться от темы. Тетушка умерла и оставила мне, вечно страдавшему от отсутствия жилья, еды и денег, большой добротный деревенский дом. Я, молодой и наивный, вместо того чтобы поселиться в нем или, на худой конец, обменять на что-нибудь более скромное с выигрышем в сумме, продал его. Да, я получил за него приличные деньги. И на что я истратил их? До сих пор страшно и радостно вспоминать: билет на Таити и проживание в отеле. И как вы думаете, Лита, почему я полетел именно сюда? Я надеялся узнать секрет выращивания жемчуга. — Вин улыбнулся собственной наивности. — Глупее не придумаешь. Можно было поехать куда угодно, сохранив большую часть денег. Можно было не останавливаться в бунгало, за которое взяли немалую сумму. Я был невероятно наивен и непрактичен, но, как ни странно, никогда после не жалел об этом.
Конечно, никакого секрета я тогда не узнал. Это теперь можно прийти на жемчужные плантации и спокойно, в подробностях, выяснить технологию производства черного жемчуга.
Тогда я бродил по окрестностям, любовался видами, купался в ночном океане, считал звезды, такие близкие, что, казалось, до них рукой подать. Ел всякую гадость. Но зато воспоминания остались на всю жизнь. Иногда я думаю, что, если бы не Таити, я не стал бы писателем. Я вообще никем бы не стал.
Спустя несколько лет, когда ко мне пришла известность и за мои вещи начали платить неплохие гонорары, я поднакопил денег и вновь прилетел на этот остров. Потом денег стало еще больше, и я смог прилетать сюда, ни в чем себе не отказывая. Таити по-прежнему остается моей любовью, но того, что я чувствовал здесь впервые, мне не испытать больше никогда.
Дайвер, приятель Вина, уже ждал их на побережье, копаясь в недрах бело-голубой моторной лодки с нелепым названием «Кальмар», написанным огромными синими буквами. Да и сама моторка была не менее нелепой, чем ее название. Краска на ней местами облупилась, поэтому из-под верхнего белого слоя проглядывал желтый, а из-под голубого — зеленый. Лита попыталась представить себе, как выглядела лодка до того, как ее покрасили в последний раз. Но так и не смогла.
— Джеф! — окликнул приятеля Вин.
Хозяин лодки не услышал крика, судя по тому, что ноги его продолжали торчать снаружи без движения, а голова и туловище, по всей видимости, находились в творческом поиске где-то внутри лодки. Лита и Вин подошли ближе.
— Эй, Джеф!
Ноги все еще не подавали признаков жизни. Настоящий гимнаст, подумала Лита. Ей никогда в жизни не заставить свое тело принять такую позу.
— Джеф! Да оторвись ты от этой груды металлолома! — в сердцах крикнул Вин.
Заклинание подействовало. Ноги зашевелились, и через несколько секунд перед удивленным взглядом Литы предстало нечто невразумительное. Молодой человек с буквально стоящими дыбом волосами, перемазанными в масле руками, пятнистым (наверное, от того же самого масла) лицом и возмущенным взглядом.
— Не нуди мне тут! — грозно рявкнул на Вина Джеф. — Этот металлолом еще нас с тобой переживет. — Он наконец заметил Литу. — Здрасьте.
— Добрый день, — только и смогла выговорить опешившая Лита.
— Лита, это Джеф. Джеф, это Лита. Заочно вы уже друг друга знаете, так что на этом церемонию знакомства можно считать закрытой.
Да, Лита могла представить себе все что угодно, но только не это. Молодой любезный учитель подводного плавания оказался… сложно, пожалуй, даже определить, кем он оказался. И с этим человеком ей придется погружаться в воды океана! Это ему она доверит свою драгоценную жизнь! От ужасных предчувствий у нее подогнулись колени. Но если уж Вин его так хорошо знает… Хотя писатели тоже ужасно странные люди.
— Сейчас я переоденусь, попробую отмыть руки, найду костюм для Литы… запамятовал, куда положил его… и можем отправляться.
— «Кальмар» в порядке? — спросил Вин.
— Лучше не бывает, — буркнул Джеф и скрылся в каюте.
— Не переживайте, — успокоил Литу Вин. — Джеф всегда с первого взгляда несколько… гм… удивляет людей. Он чудак, конечно, но отличный парень и знаток своего дела.
— Знаете, Вин, дело, наверное, в том, что я не готова к погружению. Честно говоря, мне немного не по себе.
Лита не соврала, но изрядно преуменьшила свое состояние. Ей было не то что «не по себе», у нее начиналась настоящая паника. Одна мысль о том, что ей придется нырять в океан, заставляла дрожать руки, ноги и даже голову.
— Главное — не волноваться. Это как прыжок с парашютом. Попробуете один раз — захочется еще и еще. — Вин ободряюще пожал ей руку. — Не волнуйтесь. Все будет хорошо.
