Она сделала судорожный вдох. Ясно, что Мартин не оставит ее в покое, пока не получит хоть какой-то мало-мальски вразумительный ответ. Ей придется рассказать ему что-то. Немного… совсем немного.
— Я виню во всем себя, — с трудом выговорила она, машинально потирая запястье, на котором его пальцы оставили красные следы.
— Почему, Синди? — мягко спросил Мартин. Она опустила голову. Пряди гладких черных волос скрыли ее лицо. — Это как-то связано с тем, что было между нами? — продолжал расспрашивать он.
Синди резко подняла голову, ее темные глаза вспыхнули. Это предположение задело ее за живое, разбередив старые раны.
— Ты так и не простил мне то, что я вышла замуж за Теодора, — с горечью вырвалось у нее, — хотя сам отказался от меня. Ты не захотел взять меня в Южную Америку даже в качестве коллеги по работе. Ты просто бросил меня на произвол судьбы!..
— Это нечестно, Синди. Ты знаешь, что я не мог взять тебя с собой. Особенно в то путешествие. Даже если бы ты поехала с группой обеспечения, мы не часто бы виделись, тем более наедине. А одна мысль о том, что ты там… — Он поморщился. — Я должен был полностью сосредоточиться на своей задаче. Я не мог позволить себе отвлекаться на тебя. Кроме того, тебе нужно было закончить учебу, пройти стажировку в газете…
— Ты вообще не хотел моей любви! Ты не хотел даже прикасаться ко мне! — со слезами выпалила она.
Мартин невесело усмехнулся в ответ.
— Ты прекрасно знаешь, что я хотел тебя. Но я не считал это правильным — воспользоваться случаем накануне моего отъезда, зная, что, возможно, несколько лет не увижу тебя. Я пытался быть ответственным, Синди, как бы трудно это ни было. Я не хотел оставлять тебя связанной какими-то обещаниями, не хотел, чтобы ты сидела и ждала парня, который, черт побери, мог и не вернуться. И я действительно несколько раз был на волосок от гибели.
Синди похолодела.
— Мы ведем бесполезный разговор, — устало сказала она.
Старое чувство вины зашевелилось в ее душе. Она понимала, что все, что он говорит, — правда, и в том, что они оба потеряли голову в тот последний день, нет его вины. Она сама сломала себе жизнь. И не только себе.
Мартин кивнул.
— Мы отвлеклись. Ты так и не ответила на мой вопрос, Синди. Что беспокоило Теодора? Из-за чего у него так испортился характер?
— Господи, как ты настойчив! — Она стукнула кулаком по кровати. — Похоже, ты убежден, что я знаю ответ.
— Ты его действительно знаешь. — Он угрюмо посмотрел на нее. — И расскажешь мне. Я не уйду из этой комнаты, пока не узнаю, в чем дело. Ты не можешь держать все это в себе, Синди. Тебе этого не вынести.
— Хорошо, — вздохнула она. Наверное, придется рассказать ему все, что возможно. — Это было… — Синди остановилась, тщательно подбирая слова. — Думаю, это было, главным образом, неудовлетворение. После рождения Эдвина я… — Она помолчала прежде, чем продолжить: — Врачи сказали, что я больше не смогу иметь детей. У меня были трудные роды, — поспешно пояснила она.
Да, у нее действительно были тяжелые роды, но их последствия не могли быть длительными. В том, что беременность не наступала, не было ее вины. Бесплоден был Теодор, и анализы подтвердили эту горькую истину. Но не говорить же об этом Мартину! Даже родители мужа ничего не знали.
Синди тяжело вздохнула. Нет, Мартин пока не должен знать, кто отец Эдвина. Он воспримет это как шантаж, попытку уговорить его не уезжать, и, возможно, даже останется. Но будут ли они счастливы…
Нет, она не сделает этого. Она никогда не станет использовать сына в качестве оружия.
— Теодор мечтал о дочери, — сказала она, надеясь, что этот ответ удовлетворит Мартина. — Он хотел иметь много детей.
Его собственных. Не чужих. Если бы у них были общие дети, возможно, все пошло бы по-другому… Но что толку мучить себя?!
— И это стало причиной? — недоверчиво спросил Мартин. — Ему было мало чудесного здорового сына и красивой жены?
У Синди неожиданно запершило в горле. Не сказала ли она слишком много? Вдруг он что-то заподозрил? Начнет выяснять, раскапывать… Впрочем, чего ей бояться? Три года назад ей удалось убедить его, что Эдвин — сын Теодора. Вряд ли Мартин начнет сомневаться в этом сейчас, если она сама не посеет в нем сомнения.
Она подавила в себе искушение выложить все, как есть. Ей было даже страшно представить его реакцию. В лучшем случае, он будет смертельно обижен. В худшем — придет в ярость, попытается отнять ребенка и настроит против нее Дороти и Квентина. Она может потерять Эдвина!
Даже если Мартин не зайдет так далеко, сумеет скрыть свою обиду и решит остаться дома, даже если он женится на ней ради Эдвина, у него все равно останется ощущение, что он попал в ловушку и вынужден вести образ жизни, который ему не нравится. И, в конце концов, он станет таким же раздражительным, как Теодор!
Синди устало опустила плечи.
— Мне надо поспать, — глухо проговорила она. — Ты забыл, что сегодня я похоронила мужа?
Рука, мягко покоящаяся на ее плече, упала вниз, оставив острое ощущение пустоты.
— Мы оба устали. Прости. Жаль, что так получилось, Синди, — сказал он, поднимаясь с кровати.
Он не стал пояснять, что имел в виду. Извинялся за то, что не дал ей уснуть? Сочувствовал тому, что она потеряла мужа? Или сожалел о возможностях, которые они оба упустили?..
Есть ли у них хоть какая-то надежда на будущее, с тоской спрашивала себя Синди. Или они так и останутся на разных полюсах — не только в переносном, но и в прямом смысле, разделенные огромными расстояниями? Неужели горечь прошлого и правда настоящего вбили роковой клин между ними?
Утром ее разбудил Эдвин. Он терпеливо стоял у ее кровати, пока она не открыла глаза, подсознательно почувствовав его присутствие.
— Доброе утро, сынок! — Синди протянула руку и обняла малыша. — Ты замерз, — пробормотала она. — Давай, забирайся ко мне. Я тебя согрею. — Она натянула на него одеяло и начала нежно растирать ему спинку. Салли вернется только к вечеру, значит, мальчик еще не завтракал. — Ты, наверное, голодный? Сейчас я встану и что-нибудь приготовлю.
Эдвин поднял на нее большие темные глаза.
— Мама, этот дядя все еще здесь?
Синди вздрогнула.
— Ты имеешь в виду дядю Мартина? — Она заставила себя улыбнуться. — Ты его уже видел?
Малыш отрицательно помотал головой.
— Нет. Он в ванной. Я слышал, как шумит вода. Скажи, мама… Дядя Мартин теперь будет моим новым папой?
Наивный вопрос ребенка потряс Синди. Она заметила страх в глазах Эдвина, и ее сердце сжалось от боли.
— Дядя Мартин приехал сюда совсем ненадолго. Помнишь, он обещал показать тебе слоненка? Он замечательный фотограф и путешественник. Он объездил весь мир. Через несколько дней, — ее голос неожиданно охрип, — он снова уедет…
